Глава 12
Раннее утро. Солнце только-только показало свой красный диск над линией горизонта. Рассвет хмур и в небесной вышине серые облака, которые рваными стаями несутся на юго-восток. Начинался еще один зимний день.
Ламия Отири, которую все проживающие в замке Ройхо люди знали как дикарку Никки, в образе стройной худощавой брюнетки четырнадцати лет отроду, стояла у окна девичьей спальни в Центральном донжоне. Ведьма смотрела на закутанного в черный плащ мужчину, который прогуливался по примыкающей к морю крепостной стене. Он явно о чем-то размышлял и был чем-то озабочен. Об этом говорила его походка, широкие шаги, резкие повороты на месте и взгляды, которые он постоянно бросал на запад. И хотя лицо мужчины, графа Уркварта Ройхо, прямого наследника одного из Рунных Родов, было скрыто широкополой шляпой, для ведьмы это помехой не являлось. Она была дочерью и верной служительницей своей богини, со всеми сопутствующими ее положению и родословной способностями, и расстояние в полторы сотни метров для нее ничего не значило. Тем более что она смотрела не просто на еще одного человека, а на своего будущего супруга, который был отмечен знаком Кама-Нио. Эта метка помогала ламии чувствовать графа за сотни километров, а с недавних пор давала ей возможность влиять на него. И хотя Отири не могла контролировать избранника и читать его мысли, поскольку он сам по себе был силен, как физически, так и духовно, и имел очень хороший магический блок, это ей и не требовалось. Для нее главным было находиться неподалеку от Уркварта, считывать все его основные душевные порывы и навевать ему через знак богини мысли, которые избранник мог брать как ориентиры для своего дальнейшего развития. Ну и, конечно же, ведьма должна была оберегать графа до тех пор, пока по силе и мощи он не станет равен своей будущей жене.
Отири не понимала, что такое любовь, и никогда этим не тяготилась. В свои тридцать два года она знала одно — вся ее жизнь направлена на служение Великой Праматери, которая в союзе с демоном Азгатом сотворила первых ламий и дала им жизненные приоритеты на всю жизнь. И если Кама-Нио считала, что ее избранником должен стать человек из Рунного Рода, значит, так тому и быть. Для нее не было большой разницы между мужчинами, и ее мало волновало, кто будет отцом ее дочери или дочерей. Однако таким отношение ведьмы к будущему супругу было лишь до тех пор, пока избранник находился далеко от нее. Но пришло время, и она увидела его вблизи. И независимо от желаний ламии, что-то в ее душе запело, заставило ведьму задрожать от возбуждения и захотеть быть именно с этим мужчиной. Навсегда и не взирая ни на что.
В ту ночь, когда остверы сожгли продовольственные склады Океанских Ястребов, Отири не до конца поняла, что это было. Но позже, когда она шла за отрядом Ройхо по пятам, ведьма смогла проанализировать случившееся, сравнить свои ощущения с чувствами матери, бабушки и иных ламий, которые через череду поколений дали ей жизнь, и она пришла к выводу, что таким образом богиня связала ее жизнь с графом Ройхо. И если до того, как она воочию увидела оствера, еще можно было отступить от назначенного ей пути, то после этого дороги назад уже не было. Впрочем, Отири это не смутило, а наоборот, обрадовало. Все шло по накатанной за тысячелетия существования ламий колее, и это было хорошо. Первый этап прошел без сбоев. И теперь, когда она оказалась рядом со своим суженым, пришла пора начинать второй этап. Следовало дать графу некоторые первичные знания о ламиях и их происхождении, а затем более полную информацию о нанхасах и о том, что он сам плоть от плоти и кровь от крови северянин.
Посыл пошел, и отметка в ауре графа отозвалась. После этого Уркварт был должен прислушаться к знаку богини, и во время сна, пока только так, а не напрямую, увидеть некоторые картинки из прошлого. И хотя мать Отири, мудрая Каити, наверняка, сказала бы, что ее дочь торопится, юная по меркам своего странного и необычного народа ведьма считала, что Уркварт выдержит первые видения, не сойдет с ума, сможет переосмыслить то, что узнал, и после этого станет самостоятельно искать новых знаний.
Минула ночь. А за ней вторая, сегодняшняя. Ламия чувствовала, что в душе графа происходит непонятная борьба, и она понимала, что это из-за посланных Кама-Нио видений. И вот, первый результат на лицо. Задолго до рассвета Уркварт покинул супружескую спальню, ходит по стене и, наверняка, пытается проанализировать сны, которые так похожи на явь.
"О чем его мысли и что он увидел? Каковы посланные ему богиней видения? — спрашивала себя Отири, наблюдая за тем, как сильный, крепкий и уверенный в себе мужчина, который оказался достойным противником нанхасов, воин во многих поколениях, в очередной раз резко разворачивается на месте. — Это мне неизвестно, но я могу предположить, что все идет по плану. Я не могу проникнуть в голову того, кто с недавних пор стал мне дорог и, наверное, это правильно. Кто знает, а вдруг, я стала бы ревновать его к Каисс и совершила бы глупость, которая могла бы породить ненависть духов семьи Ройхо и они поведали бы своему потомку о том, кто скрывается под личиной девочки Никки? Нет. Лучше не знать его мыслей, по крайней мере, пока. И не надо излишне нервничать и переживать. Ведь, в конце концов, все встанет на свои места само собой".
Неожиданно, Уркварт остановился и, вскинув голову, посмотрел в сторону Центрального донжона, как раз в то окно, из которого за ним наблюдала Отири. Невольно, ламия поежилась, улыбнулась, и по ее душе прокатилась теплая волна. После чего она отступила в глубину комнаты, еще раз взглянула на графа, который продолжил свой утренний променад, и легла в уютную теплую постель.
До того момента, когда за ней придет мадам Карсан, оставалось еще полчаса, и она могла немного подремать. В ее жизни все было хорошо. Никакие заботы юную ведьму не одолевали. И все шло так, как этого хотела Кама-Нио и она сама.
***
Нет! В темном окне на третьем этаже Центрального донжона никого. И окинув взглядом другие окна темной башни, которые выходили в сторону моря, я пришел к выводу, что чужой взор мне померещился. Такое случается, поскольку я далеко не идеален и не являюсь самым продуманным человеком в мире Кама-Нио, а значит, могу быть мнительным.
Поворот! Я делаю двадцать шагов по крепостной стене. Смотрю на фигурки дружинников, которые застыли на Приморских башнях и, видимо, не понимают, почему в такую рань граф бродит по замку, словно призрак капитализма. Но им и не положено это понимать.
Поворот! Взгляд на залив. Все без изменений. Из серой водной массы, которая сегодня спокойна, торчат клыки скал. Новые двадцать шагов. И войдя в привычный ритм, я возвращаюсь к своим мыслям, которые не дают мне спокойно отдыхать, и заставляют меня напрягаться.
Итак, с чего бы начать? Да, пожалуй, что с того момента, когда я вернулся из похода на север и прибыл в Изнар.
После встречи с герцогом Гаем Куэхо-Кавейр свободного времени у меня практически не было. Суета. Беготня. Поездки. Дела. Встречи. Решение самых разных вопросов. Посещение замка Куэхо-Кавейр. Консультации с местными военачальниками. Разговоры с тайными стражниками Канимов, в первую очередь с заместителем Аната Каира бароном Краттом. Доклады моих ближних людей, братьев Дайиринов и Керна. Ну и, конечно же, ежевечерние оздоровительные сеансы с бароном Эхартом.
Я мало спал. Много двигался. Выкладывался сам и заставлял активней шевелиться подчиненных мне людей. И в итоге получил то, что хотел, и смог на некоторое время вернуться в свою вотчину. Ну и что же я смог сделать за минувшие три с половиной недели?
Во-первых, был решен вопрос по переселению в Графство Ройхо почти пяти тысяч человек, которые до недавнего времени числились рабочими имперского олигарха Кейца Тангима, и трудились на его железоделательных рудниках.
Тема была не простая, и сложностей в ней хватало. И одна из них состояла в том, что мой молодой сюзерен не мог остановить работу рудников, которые являлись стратегическими предприятиями. Поэтому за каждого человека работающего на них он просил равноценного работника. Кажется, все на поверхности, отдай за крестьянина раба и забирай человека. Но средний по физическим кондициям подневольный человек без особых навыков в империи стоит три-четыре иллира, надо сказать, в связи с военным временем, достаточно дешево. И выходило, что за возвращение крепостных людей графа Ройхо на их исконные земли я был должен отдать минимум пятнадцать тысяч золотом. Сумма более чем приличная, но я мог ее выплатить.