Хрюква ни в коем случае не хотела, чтобы профессор тащил тяжелый тюфяк. Она взвалила перину себе на спину. Кляксик двигался рядом с ней, придерживая поклажу.
Профессор так развеселился, что незаметно подкрался к Хрюкве сзади и посадил на тюфяк коротконожку Пинга. Ура! Сквозь толстый тюфяк Хрюква ничего не заметила! Только зря Пинг стал покрякивать: «Эх, хорофффо!» — и барабанить крылышками по брюху.
— Ишь чего вздумал! А ну слезай! — сердито крикнула Хрюква, стряхивая незваного пассажира на землю.
Башмак нес в клюве синюю занавеску так же бережно, как когда-то — горящую свечку. Но язык у него так и чесался. Передав Тиму свою ношу, он заклекотал:
— Полечу-ка я впегггед! Надо сказать Угггмелю, что мы уже близко! Пусть он не боится!
— Нет! — зафырчала Хрюква. — Чур, я первая!
Поздно! Шуша уже и след простыл.
Впрочем, уже очень скоро он вернулся назад. И прямо с воздуха хрипло крикнул:
— Угггмель опять удгггал!
Бог мой! Хрюква как сбросит тюфяк, как помчится галопом! Пинг был рад, что его ссадили с этого трона!
Глава тридцать вторая
Друзья делают ужасное открытие
Они неслись во всю прыть и вскоре преодолели подъем. Осталось совсем чуть-чуть — за зелеными кронами уже виднелся краешек крыши.
Пинг, как всегда, плелся в хвосте. Вава замедлил бег и шепнул:
— Приходи в Ракушшшку, когда хочешшшь!
— Ах, Вава… — прозвучало в ответ. — Да мне, может, твоя Ракуфффка уже и не понадобится. Король наверняка подарит мне хорофффенький замок.
— Пора бы тебе уже научиться выговаривать «ш»! — упрекнул его Вава.
— А когда же учиться?! Уроков все эти дни не было. А никто даже и не заметил, ха-ха!
— Хо-хо… — протянул Вава. — Но теперь каникулы кончилищщщь. Шамое время вернуть в нашу жижжжнь покой и порядок.
— Как знать, сколько еще хлопот доставит нам Урмель! — озабоченно крякнул Пинг.
Когда они самыми последними подошли к дому — Хрюква уже носилась вокруг хижины как угорелая и кликала малютку, — с берега вдруг послышался знакомый гул мотора.
Что бы это значило? Король летит к ним на вертолете?
Стальная стрекоза взвилась вверх и стала медленно подниматься над склоном. Под брюхом у нее на толстом канате болтался большой решетчатый ящик. Сквозь прутья высовывалась на длинной шее круглая урмелья голова.
— Профессор! Король нас обманул! Уф! — ошарашенно взвизгнула Хрюква. У нее от волнения перехватило дыхание. Она плюхнулась на пятую точку и уставилась в небо, глазам своим не веря.
— Лечууу! — смеялся Урмель из облаков. Голос у него был очень довольный.
Вертолет описал круг почета вокруг домика. Пумпонель и Сим махали руками. Похоже, они что-то кричали. Но за треском мотора слов было не различить.
Вот они развернулись, ровненько, как по невидимой линеечке, съехали вбок — и устремились прочь. Фигурки все уменьшались, вот они превратились в два черных пятна — и наконец совсем исчезли…
— Какое свинство! — задохнулся от возмущения Пинг.
А Хрюква на это незаслуженное оскорбление всего ее свинского племени даже внимания не обратила.
Глава тридцать третья
Селифант перестает грустить
Итак, вероломство Короля определило дальнейшую участь Урмеля. Теперь его посадят в клетку Пумполонского зоопарка, где на него будут пялиться зеваки, где его задразнят невоспитанные мальчишки и закормят вредными угощениями неразумные взрослые. Больной от тоски, он будет глядеть сквозь железные прутья, грезить о славных днях на Хатихрю, проливать горькие слезы по Хрюкве, слепнуть от фотовспышек…
Любопытные ученые станут его изучать, взвешивать, обмерять и просвечивать рентгеном. А то еще и похуже чего придумают.
А малыш так доверчив и невинен! Представьте себе: он наслаждался полетом!
Накувыркавшись в своем домишке, Урмель долго спал и проснулся совсем здоровым. Он протиснул голову в оконце между прутьями.
Ветер дул ему в нос. Круглые уши реяли как флажки. Как высоко! Это зеленое пятнышко на воде и есть Хатихрю? Забавно! А домик какой крохотульный! Эге-ге-гей!
Ой, неужели эта черная точка размером не больше мушиной какашки — островок Селифанта? Урмель еще никогда там не бывал. Задрав морду кверху, он подмигнул Королю. Тот помахал в ответ. Дескать, понял, снижаюсь. Пике! У Урмеля заныло в животе. Черная точка стремительно разрасталась. Урмель и глазом моргнуть не успел, как она превратилась в каменную площадку среди пенистых волн. На площадке сидел Селифант. Он прижимал передние ласты к сердцу.