Володя смотрит на него и представляет, как стараниями Алексея Михайловича этот Толкунов, заурядного вида мужчина, превращается в диснеевского Аида из мультфильма «Геркулес». Желтые глаза и клыки, как у хищника, шевелюра, горящая на голове бледным погребальным огнем, дымчатая сутана, клубящаяся у ног.
— Привет, как дела, — с улыбкой говорит Толкунов.
— Нормально, — отвечает Володя.
«На губах Толкунова играла улыбка. Улыбка того, кто осознал всю тщету человеческих устремлений», — мурлычет в володиной голове Алексей Михайлович.
Толкунов протягивает Володе хот-дог и извиняется, что назначил встречу именно здесь, на матче. Толкунов замечает, что, конечно, лучше было бы встретиться у него в похоронном доме. Это было бы очень фактурно: посмотреть на похоронного агента в естественной среде обитания — среди крестов и венков, и других траурных аксессуаров. Увидеть, как он утешает вдову и обкладывает матом пьяного гробокопателя. Как он самолично вкручивает шурупы в гробы. Как он с виртуозной плавностью рулит катафалком. Здесь действительно нужна виртуозность: чтобы мертвец ненароком не шелохнулся, потревоженный кочкой, и не дал тем самым, вовсе не желая того, ложную надежду скорбящим.
Володя подумал: действительно, нужно было встречаться не на футболе, а настоять на встрече в похоронном доме у Толкунова. Но это почему-то не пришло ему в голову. Кроме того, Володя замечает, что врученный ему хот-дог остыл.
Толкунов объясняет, что сегодня матч, который нельзя пропустить. Его любимая команда, «Торпедо», ведет борьбу за попадание в премьер-лигу. Это последний матч сезона. А потом Толкунов улетает на Крит. Потом навещает родственников в Калуге. Словом, встреча откладывалась бы на неопределенный срок.
— Болею за «Торпедо» с десяти лет, — говорит Толкунов. — Как бы это сказать: я жертва рекламы. Помнишь, с утра до ночи крутили по телеку такую рекламу?
«Черно-бе-елый, черно-бе-елый, — стал напевать Толкунов. — А дальше не знаешь как?»
Володя не знал.
— Черно-белый — это же два главных похоронных цвета. Как бы это сказать: получается, это судьба.
— А что в вазе? — спрашивает Володя. Володя пытается вглядеться в восточный узор из ярких цветов: невозможно даже приблизительно расшифровать, что он обозначает.
— Не в вазе, а в урне. Это Игорь Петрович, — говорит Толкунов. — Врач-гастроэнтролог 54 лет.
— Ого, — произносит Володя своим усталым и флегматичным голосом.
— Как бы это сказать: жизнь непредсказуемая штука. Кстати, чего это у тебя синяки под глазами? С животом нормально?
— Вроде нормально, — отвечает Володя.
— Такие мешки под глазами бывают, когда гастрит. Игорь Петрович не даст соврать, — тут Толкунов несколько фамильярно щелкнул по крышке урны.
Володя хмурится, как бы задумавшись, хотя в голове ни одной мысли нет. Он достает из кармана бумажку с вопросами. «Как вы пришли в похоронное дело?» — таков первый вопрос. Оказалось, что Толкунов принадлежит к династии похоронщиков. Похоронщиками были его отец и дед, и прадед, и так далеко в глубь веков. Его прапрапрадед, львовский еврей, состоял в погребальном братстве «Хевра кадиша». Толкунов — энтузиаст похоронного дела и прогрессист. Нужно легализовать бизнес, бороться с серыми схемами и со «сливами» от скорых и от полиции, внедрять новые технологии, переходить на более экологичные способы утилизации трупов. Девиз Толкунова: «Чтобы жить достойно, надо научиться достойно умирать».
С какими трудностями сталкиваетесь в работе? Трудностей много. Коррупция, инертность рынка и тотальная глупость в сочетании с жадностью. В России люди не уважают себя: и это проявляется в том числе в том, как они отправляются в землю. «Как бы это сказать: хоронятся как собаки», — говорит Толкунов, имея в виду, что средний клиент экономит на всем. Но скупость сочетается с суеверностью. На батюшке россиянин сэкономить боится, полагая, что тот из вредности осложнит почившему загробную жизнь.
«Пока хоронишься как собака, нельзя себя уважать», — резюмирует Толкунов, отправляя в рот последний кусок хот-дога.
Речь Толкунова плавная и хорошо структурированная. Толкунов как будто декламирует наизусть — ни единого лишнего слова, из которых (сплошных лишних слов) обычно и состоит устная речь. За исключением постоянной присказки Толкунова — «как бы это сказать». Но ясно, что он может обойтись без нее. Толкунов искусственно загрязняет речь, чтобы собеседник не чувствовал себя ущербно рядом со столь искусным оратором.