Говоря, Толкунов неотрывно глядит на поле. События долго не развивались, но внезапно Толкунов издает крик, как будто от резкой боли: «Сука!» Володя оглядывается на поле и видит, как вратарь «Торпедо» очень тоскливо, как бездомный из мусорки, выгребает из сетки мяч. Часть футболистов «Шинника», с головы до ног перемазанная в грязи, обнимает того лысоватого мужчину с лицом чиновника, а часть — уныло бредет на свою половину поля, как будто это они пропустили гол.
— А почему наши люди себя не уважают? — с опозданием спрашивает Володя.
— Как бы это сказать: потому что нет традиции. Каждые несколько лет все меняется, — заговорил Толкунов деловито, но гримаса боли еще не сошла с лица. — Возьмем для примера футбол. С детства я болею за две команды — «Торпедо» и лондонский «Арсенал». Я болею за «Торпедо» около 20 лет, и чего я только за это время ни видел. «Торпедо» боролось за призовые места и играло в еврокубках. Потом мы стали середняками. Потом появилось второе «Торпедо» — абсурдный двойник первого. Сначала они назвались «Торпедо-ЗИЛ». Потом переименовали в «Торпедо-Металлург». Потом почему-то стали ФК «Москва». И все это время претендовали на то, что это они — истинное «Торпедо», а самозванцы — мы. Затем у этих двойников кончились деньги, и клуб исчез. А скоро и само «Торпедо» вылетело из чемпионата России. А потом вылетело даже из первого дивизиона. Потом лишилось профессионального статуса. Потом с трудом вернулись в первый дивизион, который к этому времени тоже изменился и стал называться ФНЛ. Где «Торпедо» до сих пор и болтается. Вот сейчас нам необходима победа, чтобы вернуться в премьер-лигу. Простая домашняя победа над аутсайдером. А мы пропускаем. Завтра руководство скажет: надоело, закрываем «Торпедо». И все скажут: о’кей. А что лондонский «Арсенал»? Сейчас у него дела тоже не то чтоб отлично. Закончил чемпионат восьмым в премьер-лиге. Но это худший результат за 120 лет. 120! То есть они 120 лет не опускались ниже седьмого места. Вот что такое традиция!
Володя кивает. Он вспомнил ту затасканную поговорку про английские газоны, которые такие ровные, потому что их подстригают каждый день в течение 300 лет. А потом он подумал: материал не получится. Алексей Михайлович будет сильно разочарован. Никакого колорита. Нужно отвлечь Толкунова от футбола, нужно спрашивать не про бизнес, а что-нибудь интересное, неожиданное. Немного подумав, Володя спросил: «Как вы находите новых клиентов?».
— Новых клиентов? — солнцезащитные очки у Толкунова непрозрачные, но Володе вдруг показалось, что под очками с глазами у Толкунова что-то произошло. Зрачки резко расширились, разрослись во все стороны, как ядерный гриб, а потом схлопнулись, превратившись в две маленьких точки. Но Володя этого видеть никак не мог — было вообще непонятно, почему ему так показалось.
— Как бы это сказать. Я не ищу клиентов специально. Обычно они находятся сами собой.
В голове опять зазвучал Алексей Михайлович, который тоном артиста детского театра пытается нагнетать страх: «В этот момент очки Толкунова сползли на нос, и на мгновение я увидел его глаза, меня обуял ужас. Я не увидел зрачков! Два пустых бельма уставились на меня, как две сосущих дыры из бездны небытия, прорвавшихся в нашу реальность!» Нет. «До такого бреда не додумался бы и Алексей Михайлович», — рассудил Володя, и ему стало не по себе. Он подумал, что проработай он еще пару-тройку лет под началом Алексея Михайловича, и он превзойдет своего учителя по части вычурности и бредовых идей.
Володя наконец вспоминает, что ему купили хот-дог. Он смотрит на этот хот-дог. Хот-дог выглядит на редкость неаппетитным: это был самый неаппетитный хот-дог из всех, что ему доводилось видеть. Бледная сморщенная сосиска. Липкий слайс огурца, резиновый кусок помидора. А жареный лук напоминает пепел, который хрустит на зубах. На секунду Володе показалось, что он жует пепел из урны. Володе захотелось сплюнуть, но из уважения к Толкунову он сглотнул.
Володя возвращается к своему списку вопросов. Рука у него дрожит, а речь замедлена, все вопросы однообразные и не вызывают ни малейшего энтузиазма у Толкунова. Вместо ответов тот начинает рассказывать смешные случаи из своей практики: про двух гробовщиков, которые заспорили и не заметили, как у них загорелся гроб с бабкой — прямо на глазах родственников. Про мужчину, которого нашли мертвым в одних чулках, перед экраном с многочасовым порно. Про миллионерку, которая убедила батюшку отпеть ее кота по имени Владик.
Володя не улыбается. Он чешет руки и голову и пытается сосредоточиться, но ничего не выходит. В ключевые моменты работы интервьюера, когда следует реагировать быстро, направлять беседу в нужную ему сторону, в голове у Володи что-то щелкает, и им овладевает тупая вялость, и все слова собеседника начинают просачиваться мимо него.