«Вот же странно! — думал я, наблюдая, как заворожённый, за икрами Микаэлы. — Сколько раз она поворачивалась ко мне спиной, и я получал возможность лицезреть заднюю часть её икр, наиболее пухлую. Бесчисленное количество! Но ещё никогда я не воспринимал их в таком отрыве от Микаэлы — как будто они два отдельно взятых актера, талантливых, даже можно сказать, гениальных, обладающих обворожительной наружностью, за игрой которых можно наблюдать вечно. Если они прямо сейчас куда-то пойдут, то я, как привязанный, последую за ними. Ничего не смогу с собой поделать…»
Но икры не двигались с места, продолжали свой не резкий танец, Микаэла, что-то рассказывая и жестикулируя руками, изредка поглядывала на меня через плечо, словно проверяя — достаточно ли окрепли мостки, перекинутые ею через пропасть, может ли она ступить на них без риска провалиться и улететь в бездну… И это была её ошибка — вместо того, чтобы ринуться вперёд, сломя голову, в надежде победить, она продолжала чего-то ждать — может быть, более выгодной и удачной ситуации, когда мостки окрепнут настолько, что по ним можно будет пройти вообще без риска… Но ведь это и была наиболее выгодная и удачная ситуация — за всё время, сколько я помнил, другой такой больше могло никогда не случиться. Шагни Микаэла вперёд, сделай один единственный шаг — предложи мне пойти следом за ней или попроси меня взять её с собой — я бы не смог отказать. Но она не сделала этого — и вот, мне начало казаться, что два её актера переигрывают, что не такие уж они талантливые и обворожительные, что мне есть ещё чем заняться — не только вечно пялиться на них, стараясь улавливать все мельчайшие их движения и пытаться разгадывать их смысл.
Я даже начал различать слова Микаэлы — она говорила о том, что сегодня какой-то особенный день, что на её участке так много Путников, что она не успевает за всеми присматривать. Сразу трое, две девушки и парень, с утра пораньше почти одновременно погрузились в Реку, уплыли в сторону Темноты и пропали в ней. При чём двух из них — парня и одну из девушек — она давно знала, общалась с ними и никак не ожидала, что они так поступят. Конечно, они частенько приходили на берег, прогуливались по нему, наблюдая за неспешным течением Реки и величественным и тревожным стоянием Темноты. Иногда подходили и к Микаэле, беседовали с ней — не ожидала она сегодня от них такой прыти. Думала, что они, скорее всего, потолкутся здесь ещё какое-то время, а потом уйдут насовсем в Город и там, вполне вероятно, погрузятся в стену Света. Об этом Микаэла несколько раз писала в своих отчетах, где отмечала явную склонность двух этих Путников к Свету. И вот что случилось…
— А как у тебя дела обстоят? — спросила Микаэла. — Много ли сегодня путников на твоем участке? Если много, и ты не справляешься, можешь меня позвать… Это не воспрещается… Я могу помочь — и с наблюдением, и с отчетом, и по хозяйству в доме, если надо…
Поздно! Слишком поздно она это предложила! Вот если бы минутой раньше — не отделался бы я тогда уже никогда от этой девушки. Не отказался бы от её помощи, пригласил бы к себе в дом, Курта пришлось бы спровадить, а там пошло бы, поехало. Сначала икры, потом всё орстиальное. Постель, дом, Дорога, вся жизнь на двоих, совместные посиделки вечером, ужины, обсуждения, составления отчётов. Появились бы — обязательства, привязанность, зависимость. Петра осталась бы навсегда за бортом — мечту, что она когда-нибудь станет моей, пришлось бы похоронить. Ну, или отодвинуть на такой задний план, осуществление которого перестало бы даже слегка пахнуть реальностью.
— В общем-то, у меня ничего особенного… — выдал я, приготовленную на такие случаи фразу, которую я произносил перед Микаэлой уже неисчсеслимое количество раз. — Всё как обычно… Тишина. Попутчик лишь один. С ним я и сам справлюсь… А у тебя вон забот сколько… Зачем тебе ещё и мои на себя взваливать…
Во взгляде Микаэлы, заблестевшем было надеждой, когда она заметила, что её новый трюк с превращением икр в актёров на сцене вполне удался, и я с головой погрузился в их созерцание, мелькнула было непроницаемая тень глубочайшего отчаянья, но почти сразу же сменилась на новый блеск надежды — более тусклый, но не менее настойчивый, что не могло не заставить меня зауважать Микаэлу больше прежнего. Но и это не сподвигло меня на то, чтобы принять её предложение.