Девушка нервно оглянулась по сторонам и протянула ко мне руку с зажатым кулаком.
– Надень это и не снимай, – сказала она и осторожно, будто чего-то опасаясь, положила на прилавок маленький завязанный кулечек на плетеной веревке.
Я был, мягко говоря, в шоке. Выглядела она ещё страшнее и безумнее, чем вчера: лицо вытянулось в испуге, волосы так же небрежно собраны в хвост, а под глазами выплыли такие синяки, словно она не смыкала глаз уже несколько дней. Единственное, что в ней изменилось, – это её одеяние. Теперь она предстала предо мной облачённая в толстовку с капюшоном темно-алого цвета и черные джинсы.
– Что это? – наконец выдавил я из себя, указывая на странноватый подарок. – Кто ты?
Она встала на носочки, чтобы наклониться ко мне через прилавок.
– Надень и не снимай, – шепотом повторила девушка. – Спи не один и по возможности при свете. Не дай им застать себя врасплох, – на этом она развернулась и быстрым шагом вышла из очереди в сторону выхода из кинотеатра, уступая место новым посетителям.
– Постой! – окликнул я её, но она даже не сделала попытки обернуться и скрылась в толпе.
Я схватил подарок и сунул его в карман, не зная, кинуться за девушкой следом или нет.
– Спокойно, Леон, – пробормотал Барри, подошедший к кассе с огромным ведром сладкого попкорна. – Ты видел её глаза? Она явно под кайфом. Если не под «колесами», то хотя бы под травой. Под большим количеством травы. Не воспринимай всё всерьез.
– Она что-то знает.
– Знает «что»? – друг вздорно раскинул руки, поставив ведро на прилавок. – Ты себя слышишь вообще? Дайм, ты меня опять пытаешься напугать? Иногда мне кажется, что ты наивен как маленькая школьница. Эта барышня, видимо, хорошо провела предыдущую ночь и до сих пор ловит глюки. Поверь, у меня таких безумцев-наркоманов возле дома хоть отбавляй. Я в этом умею разбираться.
Это было последней каплей. В нервном напряжении, без слов, я перепрыгнул через прилавок и кинулся вперед по желто-фиолетовому холлу, где, как мне показалось, скрылась та девушка. Я огибал людей как препятствия, нагло пролезал через билетные очереди и в итоге настиг её у самого выхода возле крутящихся прозрачных дверей. Она только успела накинуть себе на голову капюшон, как я схватил её за рукав и заставил обернуться.
Девушка оглядела меня глазами, полными страха и непонимания, и тогда я, запыхавшись, произнес:
– Что с тобой? Ты вообще спишь? Как тебя зовут? – я тяжело выдохнул. – Вчера какая-то тварь на кухне притворялась моей матерью, а сегодня утром я обнаружил погром в своей ванной! Как такое возможно? Ты же что-то знаешь об этом?
– Я лишь могу пожелать тебе удачи, – боязливо произнесла она, вдруг изменившись в лице. – Постарайся сделать так, чтобы тебя не поймали. У нас с тобой есть около суток до их возвращения, а дальше я боюсь предполагать, что будет, – девушка замолчала, уставившись на мою грудь. – Надень амулет и не снимай, – снова завела она, как мантру. – Возможно, это единственное, что сможет нас защитить через двадцать четыре часа, – незнакомка чуть расстегнула молнию на толстовке и показала мне такой же завязанный кулечек на веревке.
– А куда ты сейчас? Что это за твари? Что всё это значит? Какие двадцать четыре часа?
Здесь я выпал в осадок. Её слова прозвучали очень убедительно, как у диктора из вечерних новостей. Я не совсем понимал, кого мне стоит опасаться, но догадывался, что девушка говорила правду. Это были не наркоманские глюки, как сказал мне Барри, она была просто напугана до такой степени, что мир в такие моменты казался для неё холодным и враждебным. И именно поэтому она так плохо выглядела. Банально не могла уснуть из-за своего страха, что подогревал её кровь адреналином.
– Кто ты? – вновь спросил я, так как девушка не ответила на мои предыдущие вопросы.
– Моё имя тебе ничего не скажет. Мы больше с тобой никогда не увидимся.
– Я всё равно хочу знать, кто ты, – более настойчиво произнес я.
Она устало моргнула:
– Изабелла Мэри Санчес.
– Иззи?
– Иззи Санчес, – кивнула она. – Прощай, Леон Дайм. Постарайся не попасться к ним в руки.
– Откуда ты знаешь, как меня зовут? – ошеломленно спросил я, но мои слова уже не достигли её ушей – она исчезла за прозрачной дверью в свете солнечных лучей.