— Прекрасно, — от первого шороха он тянет меня ближе, — я нашел у Врат твое тело по жизненному следу, что ты оставила Максу. И отцепил его, протащив вместе с нами за Врата. Дальше выплыл уже с тобой в Стиксе. Вопросы?
Откашлявшись, я как обезьянка вцепляюсь в тело Крейна, взбираясь по нему, чтобы удержаться на ногах. Меня штормит из стороны в сторону, а во рту ощущение пустыни, что царапает горло при каждом вздохе.
— Что происходит? — повторяю я свой вопрос, а Крейн ловит меня, не давая упасть.
— Смещение циклов, — Крейн оглядывается, завидев первое существо.
Холод пробирается под кожу, задевая самую суть.
— И что ты сейчас делаешь? — голос не слушается, а мышцы Крейна напрягаются под моими руками.
— Создаю, Валери. Из всех циклов — один.
— А почему я, — голос срывается, потому что в следующую секунду все уже становится темно.
Почему я хожу по циклам вместе с ним? Разве я не должна была остаться за Вратами? Пламя стирает все, но я вижу друзей и чувствую их. Я снова чувствую все, что и всегда. Меня носит по временам, словно ветку швыряет течением, пронося перед глазами картинки прошлого. Я не чувствую связи или потока. Пока не оказываюсь в пещере с кинжалом в руках.
Рэндалл дышит в спину, а обожженные потоки больно скручиваются внутри. Твою мать. Крейн пытался предотвратить вот этот момент? Но тогда ему стоило перенести нас в чуть по-раньше. Пока я не успела хватануть лишнего. Застонав, я смотрю на тело перед собой. Оливер. Сглотнув слюну, невольно касаюсь его. В этом моменте есть только я. Поэтому я в нем?
В этот моменте нет Всевышнего и Сильнейшего.
Есть лишь Безмолвная.
Стоп.
В этом моменте Всевышний в теле Лавра удерживает равновесие один, так же, как и в последний раз. В конце.
Крейн снова дает мне выбор.
Я уже знаю, что легко убью Рэндала. И могу оставить все, как есть. Упокоить Оливера и Мир канет в Бездну. Поток сам тянется к Рэндалу. Я сделала правильный выбор. В прошлый раз, в этом месте, я сделала правильный выбор. Потянув поток, я на автомате повторяла то, что делала уже несколько раз. Здесь не нужно ничего менять. Я после дам себе много подсказок. И это откроет нам всем тайну.
Мы спасем Мир только потому, что я дам себе стать чудовищем.
Это правильно.
Чувствуя, как измененный поток врывается в мой резерв я прощаюсь со всеми. Не знаю, в какой раз.
Я все сделала правильно.
Аромат лета. Неповторимый, вкусный, с нотками теплого моря и зелени. Распустившихся цветов, как в саду у Крейнов. Горячо любимых Натали и в тайне ото всех мной. Свежий, если подует ветер. Душный, если ты не в тени около реки. Но уж точно так не пахнет за Вратами. Хотя кто знает? Сейчас мне просто нравится лежать. Тот самый момент, когда ты чувствуешь такую усталость, что тело словно расплывается по мягкой поверхности. Земля кажется мне сейчас пуховой периной, а трава — нежной простынью, что охлаждает и дарит покой. Громкое пение птиц вызывает улыбку. Мне кажется, что я семь тысяч лет не слышала птиц.
И почему-то хочется обнять весь Мир.
Ощущение близкое, что было в детстве в саду у Лавров. Только там были яблоки, а здесь плоды гораздо вкуснее. Сама жизнь. В воде раздается плеск, но я знаю, что это рыба.
Потому что гибридный поток молчит. Сети больше нет, существ нет. Связи нет. Граница не тянет меня, а запах смерти, что давно вонял в Пограничном лесу Пламенем, исчез. Есть только теплое ласковое солнце, что танцует по моему лицу. И ощущение непонятно откуда свалившегося на меня счастья.
— Спасибо, — шепчу я пересушенными губами, открывая глаза и глядя в неповторимое лазурное небо с белыми, словно снег, облаками, — спасибо.
— Девушка? — чей-то голос раздается около самой моей головы, — С вами все в порядке?
Это просто Осирис. Какой-то молодой человек, юный, под руку с симпатичной девушкой Ра, напоминающей Эли. Я смеюсь, с трудом усаживаясь на корточки. Они недоуменно переглядываются, а я лишь чувствую, что слезы катятся по щекам. Я киваю, а они, улыбаясь, удаляются туда, где слышен смех и шум голосов.
Люди гуляют по берегу Стикса. Спустя семь тысяч лет жизнь продолжила свой бег.
Дом Рабоса заметен от самой границы. Он разросся в целую сеть строений и больше напоминал маленький город, чем то, где выросла Валери. Но первое, что я увидела, было не это. В меня врезался ребенок. Маленький, с разбитым носом, но с улыбкой до ушей. Настоящий карапуз. Упитанный и активный, он отбежал так же быстро к другим, словно меня тут и не было.
— Карл! — от смеющегося крика учителя внутри на секунду возник холод, — Твой папа настоятельно просил тебя быть осторожнее не врезаться в людей.