Я знаю, как их отвлечь.
Поток послушно скользит по ногам Осириса, проникая в бреши энергии. А я по глазам вижу, что Алан чувствует. Он понимает, что сейчас я изучаю его. Положив подбородок на согнутые колени, я устремляюсь глубже, внутрь Осириса. От резкого удара он хватается за перила и хмурится. Можно дать себе медаль “чуть не сбила с ног Сильнейшего”.
— Что ты делаешь? — Алан слишком быстро вернул себе самообладание, а мне это не нравится.
— Смотрю, — пожав плечами, я отворачиваюсь.
— Дом весь уже спит, — тяжело вздохнув, Алан преодолевает последнюю ступеньку.
Осирис не смотрит на меня. Да, и я знаю почему. Чувствую это. Пока я не видела, он спокойно находился рядом. А сейчас пытается держаться на расстоянии. Оливер впадает в бешенство каждый раз, когда мы остаемся наедине с Сильнейшим. А это ведь даже забавно.
Натянув поток до упора, я заставляю Алана потерять устойчивость. Нахмурившись, он делает три шага по инерции ко мне.
И останавливается, больно обрывая поток. Зашипел, я вновь прислоняюсь к ледяной стене. Кожа пылает, а от боли скручивает желудок.
— Иси, это не игрушка, — чувствую, как слезы от обожженного потока щиплют глаза, — это неповторимо мощная сила, которую использовать необходимо осторожно.
Облизнув губы, я смело смотрю в затянутые туманом глаза.
Они вспыхивают сразу же, как только я улыбаюсь.
— Внутри тебя сила гораздо большая, — медленно поднимаюсь по стенке.
Голова еще кружится от недавней боли. Теперь нужно поесть что-нибудь, иначе могу сорваться на кого-то из Рабосов. Назари так превратился в мою эмоциональную кормушку, тянуть из него больше уже становилось опасным. Пальцы медленно сжимались на стене, снимая все остатки жизней, что удалось нащупать.
Алан вздыхает и молча подходит, обнимая за плечи. Как же, само благородство. Теперь проводит меня в комнату и запрет на десять замков. Сверху еще энергией запечатает. Обожаю заботу братьев.
— Ты же хочешь? — усмехнувшись, я поворачиваюсь к Алану, что даже не изображает недоумение, а просто смотрит в ответ, — Почему ничего не делаешь? Роль у тебя удачная, спаситель всея и всех, меня вытащил, живу у тебя в Доме, — злость волнами исходит от него, а я делаю глоток, ближе прижимаясь к его коже.
Очень вкусно.
Поток послушно скользит в резерв, переплетаясь с моим собственным. Почему-то в голову лезут слова про дурман-траву. Но думаю, что этот кайф гораздо больше, чем от жалкого наркотика. Тем более, что от него нет никакого вреда.
А Осирис не отстраняется. Стоит, в бешенстве, и не может сдвинуться с места. Потому что это я. Пальцы проворно перебирают его рубашку, скольза выше, медленно обводя каждый чересчур уж напряженный мускул.
Не может отойти.
А мне нравится эта власть. Облизнувшись от прикосновения к голой коже шеи, кончиками пальцев обрисовываю пульсирующую синюю венку, доходя до подбородка и касаясь линии губ. Внутренности делают кульбит. Да, мне хочется и самой его коснуться так. Это удивляет. Никогда не думала, что это притяжение взаимно. А сейчас… Встав на мысочки я медленно приближаю лицо к Осирису.
Клятва заставляет шипеть, отпрыгнул в сторону. Боль пронзает голову и я прижимаюсь к холодной стене снова, пытаясь ее унять. Холодные сильные пальцы сжимают шею, поднимая меня на ноги. Нет. Выше. Хриплю, пытаюсь вырваться, бью ногами, но ничего не происходит. Меня окутывает облако боли. Горькое, режущее. Словно внутри кто-то поворачивает что-то острое. Это не моя боль. Смеюсь, сквозь хрип, не в силах удержаться.
— Еще раз ты выкинешь подобное — и я сделаю то, что ты видишь в моих потоках, — спокойно говорит Алан, — несмотря на твою Клятву.
— Это так смешно, — разгибая пальцы на своей шее первый раз в жизни смотрю на огромного Осириса сверху вниз, — ты пытаешься сделать больно мне. А больно тебе.
Он молчит вглядываясь в мое лицо. А я вижу, как трещит энергия вокруг него, переливаясь всеми цветами радуги. Догадка поражает и заставляет рассмеяться еще больше.
— Ты, оказывается, влюблен в меня, — крепче сжимаю пальцы на своей шее и позволяю потоком, наконец, добраться до настоящей пищи.
Вкус его жизни не сравним ни с чем. Потоки Рабосов, что до этого дозированно заставлял брать Оливер, все это полное ничто. Она распирает, заставляя каждую клеточку тела трястись от удовольствия. Я кашляю от первого глотка понимая, что резерв уже плещется через край. Но не могу удержаться, тяну еще больше. Пища богов. Лучше на затуманенный удовольствием разум сейчас мысли не приходит.
Снова боль. Потоки горят, извиваясь обожженными нитями. Его энергия. Я снова зацепила ее. Крик вырывается непроизвольно вместе с ударом об стену. Сжавшись на полу калачиком, я медленно прихожу в сознание. Тело трясет в лихорадке а последние события покрыты непроницаемым туманом. Лишь чувствую, что кто-то подхватил меня на руки. Стон вырывается непроизвольно, от боли выжженного потока.