Прибыв в Большой императорский дворец, в котором всегда проводились церемонии и государственные советы, в отличие от уютного небольшого, можно сказать семейного, комплекса на берегу Золотого рога, Епифания узнала, что предыдущий совет еще не окончен. Как ей сказали царедворцы, уже полдня продолжался большой совет с участием Константины, константинопольского патриарха Иоанна, легата римского папы Григория и других иерархов. Обсуждались одна вечная проблема для ромеев и новая проблема, возникшая совсем недавно. Первый вопрос – о скрытом сепаратизме монофизитов и неприятии православных правил и словесных конструкций в молитвах. Александрийский патриарх Евлогий был для населения Сирии и Египта непререкаемым авторитетом, даже несмотря на то, что сам был безусловным православным. Евлогий защищал жителей восточных провинций от деспотии столицы и надменности греков не только в силу своего звания, но и потому, что вырос в Антиохии, где в силу смешения всех ветвей христианства и других религий было важно выработать умение находить компромиссы.
Вторая проблема была скорее политической. Чтобы увязать церковные структуры всех регионов империи в четкую вертикаль наподобие светской власти, Маврикий решил константинопольскому патриарху дать титул Вселенского, то есть, поставить его выше остальных четырех. Антиохийский был занят бурлящим Востоком и не особо протестовал, Иерусалимский всегда считался слабейшим и выполнял свои обязанности по служению в Святой земле. Но Рим и Александрия открыто не признали Вселенский статус и превосходство Константинополя в вопросах церковной иерархии. Как всегда, стремление упорядочить и улучшить церковь вызывало только раскол и конфликт.
Епифания прохаживалась по небольшому залу вместе с несколькими так же ожидавшими аудиенции, даже не осознавая, что не так давно ее муж здесь же точно так мерял шагами помещение и ждал приглашения на аудиенцию. Наконец, ей дали знак, что императрица готова принять, но провели ее другим коридором, скорее всего, пока статуса ей не хватает для аудиенции в большом зале, подумала она про себя.
Разговор с Константиной не занял много времени. Кажется, императрица была изрядно утомлена церковными ссорами и вообще контролем над знатью в отсутствие императора. Пока Маврикий находился в столице, сенаторы и прочие вели себя довольно мирно, поскольку знали его крутой нрав и авторитет в армии, но стоило ему выступить с армией на войну, да еще и вместе с братом, сразу активизировались интриги, заспешили в неприметные дома ослики с деньгами, посреди ночи засновали через Босфор и Золотой Рог курьерские кораблики. Императрица была женщиной больших дарований, недаром она являлась дочерью предыдущего императора, но ей казалось, что вокруг империи и ее семьи сгущается мрак. Было непонятно откуда он придет и как с ним бороться, но беда неизбежна. И не было никого в городе из взрослых членов императорской семьи, с кем можно было посоветоваться. Ее дети росли хорошими, кажется, людьми, им прививали качества, необходимые правителям, но они были еще слишком малы.
Императрица спросила об Ираклии, о достатке его семьи в Константинополе, о снабжении и связи с Арменией. После того, как Епифания пожаловалась о том, что она снаряжение покупает и набирает солдат на личные деньги Ираклия, Константина сказала прийти ей завтра в казначейство и ей выдадут небольшую сумму денег, которые она должна отослать в Армению. «Но вообще,-отметила императрица,-мы отправили твоего мужа для того, чтобы он обустроил провинцию так, чтобы она приносила прибыль империи, а не требовала все больше денег». После императрица пообещала, что, если ситуация с персами позволит, Епифания с детьми сможет отправиться к мужу на границу. На этом аудиенция закончилась.
«Зачем она приказала мне прийти?»,-недоумевала Епифания. Неужели ради денег? Для этих целей подошел бы даже не Феодосий, а один из его заместителей. Нет, тут дело в другом. Вероятно, она хотела оценить меня лично и лояльность нашей семьи императорскому дому. Но мы не давали никаких поводов для подозрений. Может, это стандартная процедура в империи, где любой наместник или полководец имеет реальный шанс стать императором. Или, может выделением денег для помощи мужу императрица таким образом покупает нашу лояльность?
На следующий день она, как и велела Константина, отправилась во Дворец, в часть, которую занимали сборщики налогов и казначеи. Все было уже готово, невысокий лысый человек с мутным взглядом оформил все бумаги, и Епифания получила несколько мешочков, где лежали новенькие золотые монеты с изображением императора. Несмотря на то, что сумы были небольшие, кажется, там было столько денег, что можно было купить все имущество семьи Ираклия в Константинополе.