- Не стрелять! - уже в полный голос закричал Губкин. - Все за ней, но только не стрелять!
Из-под меня вывернулся прижатый охранник. Заехал мне кулаком в скулу, вскочил и придавил ногой мою грудь.
- А этот?
- С ним я сам разберусь. Свяжите его и догоняйте остальных. Надо поймать девчонку, пока она не перебудила остальных.
Офицер быстро и сильно связал мои ноги и руки концом испачканной нефтью веревки и быстро скрылся во тьме. Рядом со мной опустился на землю профессор. Я ожидал от него всего что угодно, но только не того, что он заговорит со мной так же спокойно и мягко, тем же красивым бархатным голосом, что и при первой нашей встрече.
- Что же вы делаете, Иван Игоревич? Не разобравшись, лезете не в свое дело, мешаете выполнять государственное задание...
- Задание? - Я попытался сесть, но у меня ничего не вышло. - О чем вы говорите? По-моему, вы просто рехнулись. Вы сами-то хоть понимаете, что делаете?
- Отчего же. Прекрасно понимаю. Я делаю то, о чем вы писали в своей книге. Приношу жертву Огненным духам.
Профессор сказал это без тени иронии, и мне показалось, что он и вправду сошел с ума. А Губкин продолжал говорить:
- Я вам не все рассказал про свое открытие. Наверное, я был не прав, что не доверился вам полностью сразу. Но, вы же видели, надо мной тоже были надсмотрщики. Так вот, я на самом деле открыл способ восстанавливать зараженную нефть. И для этого действительно нужно некоторое количество живой нефти. Но есть одна большая проблема. Тот самый неведомый, неизученный до сих пор вирус, что губит нефть, вновь активируется, как только нефть «оживает». Несколько мгновений - и перед нами вновь лужа грязи. Но есть одно вещество, что даже в очень малой концентрации убивает этот вирус. Мало того, оно является катализатором и для открытого мною процесса. Почему и как оно действует - тоже пока непонятно. Теоретически я не могу этого объяснить. Но на практике... О! Практика дала ошеломляющие результаты. Догадываетесь, что это за вещество?
Я не догадывался. Не мог я додуматься до такого. Мне кажется, это очень здорово, что не мог.
Я помотал головой.
- Кровь, - сказал Губкин. Просто сказал, без пафоса. Так, что я, даже услышав, не сразу сообразил, о чем идет речь. И он пояснил: - Человеческая кровь. Лучше женская. Она действует со стопроцентным эффектом, тогда как мужская... Впрочем, неважно. Теперь вы понимаете, что я здесь делаю?
- Вы убиваете женщин, - сказал я. - Вот что вы делаете. Убиваете саму жизнь!..
- Ну-у... - протянул Губкин. - Сколько патетики! Впрочем, ведь вы литератор... Так вот, дорогой Иван Игоревич, я убиваю не женщин, а преступников, врагов нашего государства, тоже простите меня за громкие слова. Собственно, это даже делаю не я, а официально приставленные люди. Я лишь пользуюсь побочным, так сказать, результатом их деятельности. Я должен обезопасить это месторождение, единственное, может быть, на планете. Эта кровь, пролитая в него, не даст вирусу уничтожить наш последний шанс. Сейчас мы уедем, но скоро вернемся. Привезем на дирижаблях оборудование, развернем здесь настоящую нефтедобычу. Возродится ваш город, а затем поднимется и страна. Видите, я даже смерть использую во имя жизни! А вы говорите... Теперь-то вы понимаете, что я действую во благо страны и народа?
Снова выглянула луна. Профессор смотрел на меня с легкой укоризной, как на вернувшегося блудного сына, и мягко улыбался из-под усов. Я приподнялся, насколько мог, и ответил:
- Благо народа, построенное на крови, то же, что ваша нефть, влитая вместо крови в вены больному. Я презираю такую страну и не собираюсь в ней жить.
Я отвернулся. Губкин помолчал, вздохнул и сказал:
- Значит, вы предпочитаете смерть? Ну что ж, дело ваше. Что бы вы ни говорили, мы живем в свободной стране. Право выбора есть у каждого. Только простите меня великодушно, никогда самолично не приходилось этого делать. Боюсь, как у специалистов не выйдет. Может, будет немного больно.
Я скосил глаза. Профессор встал и поднял что-то с земли. Затем подошел ко мне, наклонился, и я разглядел в его руке нож с широким и длинным лезвием. Такой же, что висел на поясе у военных. Скорее, один из них. Нож был выпачкан черным. Конечно же, так выглядела при лунном свете кровь, но мне отчего-то подумалось, что это нефть.
Губкин неуклюже замахнулся. Я невольно зажмурился, приготовившись к боли. Последней боли в моей жизни. Но удара я так и не дождался. Вместо этого я услышал странный свист, а вслед за ним - хрип. Рядом со мной что-то грузно упало. Я открыл глаза. Губкин лежал навзничь у самого края скальной трещины. Его голова была запрокинута и свешивалась над черной расщелиной. А в горле профессора торчала... стрела. По ее древку из раны стекала кровь и тоненьким ручейком падала в темноту разлома.