- Не делай больше ни шагу, - сказал он на чистом русском языке.
Услышанное сняло оцепенение с Губкина. Он опустил ногу и спросил:
- Почему это, собственно? И кто вы такой?
- Нельзя тревожить Огненных духов, - ответил старик, продолжая держать руки раскинутыми. - Я стерегу их покой.
- Он что, и тогда стерег? - обернулся ко мне Губкин. Судя по голосу, он полностью пришел в себя.
Я помотал головой. А потом сказал:
- Может, потому что я был тогда с неетом. Это ведь тоже неет.
- Ну вот что, папаша, - сказал профессор и хотел по привычке положить старику на плечо руку, но в последний момент отдернул ее и даже убрал за спину. - Мы твоих духов не тронем. Мы только туда быстренько сходим и посмотрим, как они там. - Он попытался обойти старика, но тот шагнул в ту же сторону и снова оказался перед Губкиным.
- Эй, дед, а ну уйди! - послышалось сзади. Оказывается, часть наших спутников уже подошла, и теперь к старому неету уверенно шагал полковник Дубасов, на ходу расстегивая кобуру.
- Погодите, полковник, - скривился профессор. - Сейчас я с ним договорюсь. Давайте дадим ему спирту. У нас ведь полно спирта! Вы любите спирт? - вновь повернулся он к старику.
- Да чего с ним церемониться!.. - Полковник достал пистолет и прицелился в неета. - А ну уйди, кому говорят, а то стрельну!
Губкин, который до этого лишь растерянно вертел головой, подпрыгнул вдруг и замахал руками:
- Нет! Не-е-ет! Здесь нельзя стрелять! Ни в коем случае нельзя! Вспыхнет газ, загорится нефть!.. Немедленно уберите пистолет.
Дубасов неохотно спрятал оружие в кобуру. Оглянулся, выхватил кого-то взглядом, мотнул головой:
- Кожухов, Аброськин! Взять, увести.
Двое военных подбежали к неету и уже протянули к нему руки, как тот вдруг проворно отпрыгнул назад, сунул ладонь под шкуру и вынул оттуда какой-то черный комок, который вспыхнул прямо в руке. Издав горловой торжествующий возглас, старик юркнул в пещеру и метнул в ее глубь огненный сгусток.
Не знаю, как я успел соскочить с камня и допрыгнуть до Губкина, но лишь только я сбил его с ног, увлекая своей инерцией в сторону, - из пещеры с ревом вырвалось пламя. Я чувствовал, как трещат на голове волосы, слышал, как верещит подо мной профессор, а еще услыхал звериный рык Дубасова: «Гранаты!»
Я повернул голову и увидел, как черный, похожий на исчадие ада полковник срывает подсумок с пылающего человека. В следующий миг Дубасов ринулся прямо в огненный шквал. А еще через несколько мгновений, или минут, или даже часов - я убедился, что время и впрямь умеет сворачиваться и растягиваться, - земля дрогнула, ахнула, заскрежетала... Я вжался лицом в спину профессора, а по моей спине забарабанили горячие камни. Один из них саданул по голове, и на какое-то время я отключился, а когда пришел в себя, огня уже не было. Как не было и входа в пещеру. Его полностью завалило рухнувшим сводом.
Дальнейшее я помню урывками. Сказались, видимо, удар по голове, а возможно, и легкая контузия. Но больше всего, думаю, весь этот хаос - обугленные тела двух офицеров, стоны обожженного Кожухова, вопли мечущегося профессора, истерический плач женщин... Моя психика отказывалась принимать это.
Но постепенно все улеглось; трупы унесли, Кожухова перевязали, женщин успокоили. И только Губкин продолжал метаться, держась за испачканную сажей лысину - кепку он в суматохе потерял. «Все пропало! Все пропало!.. - причитал профессор. - Без техники нам ничего тут не сделать!»
Почему-то мне больше всего было жаль именно его. Я хорошо понимал, что такое крушение надежд. Поглаживая ноющую перебинтованную голову - совершенно не помня, кто и когда ее забинтовал, - я поднялся на ноги - оказывается, все это время я сидел, прислонившись к скале, - и подошел к Губкину.
- Профессор, - едва ворочая во рту шершавым языком, сказал я, - Василий Артемович... Не надо, что уж вы так? Главное, нефть не загорелась. Дубасов - вот ведь какой!.. Спас, не растерялся. Ценой жизни.
- Что?.. - поднял на меня слезящиеся пустые глаза Губкин. - Спас? Он же гранаты!.. Он же хотел...
- Да нет же... - поморщился я. - Он все правильно сделал. Единственно правильно. Сбить пламя взрывом, так делают... А то, что свод рухнул - и вовсе хорошо, доступ кислороду перекрыт оказался.
- И наш доступ! - взвизгнул Губкин. - Наш доступ тоже теперь перекрыт!
- Но могут ведь быть и другие проходы...
- Что?! - Профессор вцепился в отвороты моей ветровки и часто-часто заморгал. - Другие? Где?!