— Ты его меньше слушай, — шепнул мне на ухо настоятель — У всякого барона своя фантазия…
И, похлопав меня по плечу, ушел по своей надобности.
Он и вправду вел себя как-то необычно, этот Барон. Разговаривал так, будто читал стихи перед зеркалом. И на тумбочку опирался не всей рукой, а тремя пальцами, как на треногу. Но я к этому быстро привык и перестал замечать, потому что он принял меня хорошо, как равного, и сразу предложил мне стать его другом.
— П-послушай, что я тебе скажу, д-дражайший Алексей, — нараспев, слегка заикаясь, проговорил Барон. — Ты, наверное, спрашиваешь себя — куда я, то есть ты, попал. Сразу скажу тебе — это вовсе не психушка, а лицей. К-клиника для особо одаренных детей и подростков. Здесь их изучают для науки и п-пользы страны… Смешали наиболее способных с умственно отсталыми и стали наблюдать, кто кого перетянет на свою сторону.
Он как-то издалека на меня посмотрел, но как будто не увидел и продолжал:
— Различают одаренность легкой степени, умеренной и выраженной. У меня — вы-выраженная. А тех, у кого вы-выраженная готовят для государственного задания особой важности. Психушка — это так, для отвода глаз. А кто говорит, что это не так — тот сам псих. Вот.
— А они здесь тоже есть? — спросил я, потому что мне было очень интересно — какие они, настоящие психи, ведь я никогда не встречал их в нашей деревне.
— К-конечно, мой юный друг. П-полным-полно. Но селят их отдельно от нас. Скажу тебе по большому секрету — это стадо ба-баранов.
— Ты с ними не дружишь? — спросил я.
— Нет, потому что я из стада ба-баронов.
Он свысока, будто забравшись на табуретку, взглянул на меня.
— Я тут обучаюсь по особой программе. И п-параллельно поправляю свое здоровье. Собственно, я не лечусь, а прохожу курс лечения от энуреза и з-з-з-заикания.
Он описал головой дугу — как будто мячик съезжает с горки.
— В совершенстве владею немецким языком, — зачем-то добавил он. — Знаю из латыни…
— А кто тут еще живет? В этой комнате?
— Эдуард, т-толковый малый. И Пионер. Законченный п-придурок. Они сейчас на п-процедурах…
Вскоре я познакомился и с ними.
Эдуард или, как его еще называли, «мальчик из корзины» был самый младший из нас. И самый несчастный. Говорят, он трижды подкидыш — в первый раз его оставили в свертке на берегу пруда, во второй — на пороге дома в корзине, в третий — у дверей больницы, но уже без корзины. А когда он вышел из младенческой поры его отдали в обитель для умственно одаренных детей. Так говорил Барон. Еще он говорил, что Эдуард — это маленький Гамлет. Он часто задается вопросом: «Как же жить? Не знаю как!»
Бывало, играет во что-нибудь тихонечко, сам с собой и вдруг ни с того ни с сего воскликнет: «Как же жить? Не знаю как!» Пожмет худенькими плечами, разведет в стороны руки и на мгновение так застынет.
Или идет по коридору и, будто натолкнувшись на невидимую стену, спросит сам у себя: «Как же жить? Не знаю как!» Всегда с одним и тем же растерянным выражением лица и скорбной складочкой на лбу. И столько недетского отчаяния проглядывает в его ясном взоре, что становится совсем уж не по себе. Действительно, как?
Барон утверждает, что Эдуард недавно потерял родителей. Мама его работала уборщицей, а папа алкоголиком. Потом мама заболела и умерла, а папа пропал. Был человек — и нет человека. А может, его и вовсе не было. Просто он всем казался. А когда сгинул, все поняли — ни Богу свечка, ни черту кочерга. Так, одна видимость. Рассеялся человек, как туман. И ничего от него не осталось. Вот и пошел подкидыш по рукам и учреждениям.
Я не понял только одного: если Эдуард недавно потерял родителей, то почему стал «мальчиком из корзины»? Ведь он давно вырос из нее. Но спрашивать об этом было неудобно.
Эдуард мне сразу понравился. Не по годам серьезный, задумчивый, с печалинкой во взгляде. Он, конечно, не верил, что остался сиротой. Как могли умереть его родители, если смерть прячется на кладбище? А их там нет, он проверял — как раз недалеко от нашей обители есть старый деревенский погост с полусгнившими дубовыми крестами. Еще он говорил, что смерть — наказание за дурные поступки. А что плохого сделала его мать? Сломала швабру? Не вытерла пыль с комода? Что такого совсем уж непростительного натворил отец? Выпил у других всю водку? Вот и выходит, что все это выдумки.
Эдуард не верил, что когда-нибудь умрет. Так, чтобы окончательно, раз и навсегда. Просто смерть играет с нами в прятки, говорил он. И если первым найдешь ее ты, то она ничего не сможет с тобой сделать, а ты — все что захочешь, если же она — то ты просто переселишься из одного места, к которому привык, в другое, и там встретишься со своими потерявшимися родителями.