Чай был готов, осталось достать коньяк. Женя капнула подруге несколько капель, но Элина выхватила у нее бутылку и заполнила чашку коньяком до краев.
— Слушай, я понимаю, что дело не мое. Но почему ты терпишь этого мужлана? Я от тебя постоянно слышу только одно: Миша не разрешит, Миша не поймет, Миша наорет. Миша, Миша, Миша… Голова кругом от него! А где Эля?! Где в вашей паре Эля? Почему я не слышу ее голоса вообще?
Девушка вздохнула, выслушивая тираду подруги. Она, как и большинство замужних женщин, не знала ответа на вопрос, почему терпит это все. Наверное, такова роль женщины: быть в прямом смысле тенью мужчины, его подушкой, ковриком, скатертью-самобранкой. Многие женщины до сих пор, дожив до двадцать первого века, так и не поняли, что их окна выходят не на древние пейзажи пещер и прерий, а на современную жизнь, где женщина не обязана быть вещью.
— Здесь твоя Эля, здесь. Ты знаешь ответы на все свои вопросы, Женя.
— Как же ты не поймешь, Элечка, что ты прекрасна! — она сжала ее ладонь. — Ты заслуживаешь большего, нежели идти после работы к подруге, так как не хочется идти домой; нежели бояться спросить, можно ли принести в дом котенка; нежели напиваться коньяком, маскируя его под чай!
— Хватит, Женя, умоляю. Не надо. Я и так устала, сейчас развалюсь на части у тебя за столом. Я замужем, меня все устраивает.
— Да, да, ты выполнила заказ общества, как и многие женщины: вышла замуж, типа счастлива, типа все хорошо. Стандартная схема.
Элина не ответила ей. Она предпочитала убегать от проблемы, прятаться от нее, как от чудища, за большим камнем и подглядывать одним глазком, что будет дальше. Так уже и три года брака прошло, а она все пряталась за валуном. Порой страх гордо поднять голову и заявить о себе всему миру пересиливает страх остаться навсегда с позорно опущенной головой и немым ртом. Так может, стоит рисковать и пить шампанское, чем оставаться трусливым трезвенником?
— На работе полный кавардак. Ненавижу эту больницу, хотя, конечно, дело не в ней.
— Дело в тебе, да? Ты во всем виновата всегда? Что произошло?
— Ничего особенного, только боюсь, что на меня опять пожалуются. Поступил недавно мужчина, ну как мужчина — на момент поступления это было кровавое месиво из человека. Пришел в себя сегодня, оскорблял меня, хамил…
— И ты дала ему затрещину? — Элина кивнула. — Ай да молодец! — Она наклонилась ближе к подруге, чтобы дать «пять». — Почему бы не врезать своему Мишане так же?
— Миша мне ничего плохого не сделал. А эти пациенты… эти… Из-за них я такая! — чуть ли не ударилась в слезы девушка и принялась усиленно допивать остатки коньячного чая.
— Тише, тише, моя хорошая. — Когда Элина остыла, Женя выхватила у нее чашку и набросилась на нее с негодующим видом. — Люби себя, черт возьми! Люди приходят и уходят. Люди любят и ненавидят. Они указывают, как тебе жить, а завтра им плевать на тебя — нашлась другая мишень. Ты не имеешь никакого права любить себя, только когда кто-то тебе позволяет это делать.
— Знаешь, как сложно…
— Отставить нытье! Порой приходится жить вопреки мнениям толпы. Любить себя вопреки собственной ненависти. Вся наша жизнь — это жизнь вопреки и наперекор чему-то. Поэтому прекращай уже делать вид, что ты слепа, и бери жизнь в свои руки. Пока не поздно, Эля.
Глава 2
Всякому приятно чувствовать свое превосходство.
Но неплохо бы для этого иметь хоть какие-нибудь основания.
Трумен Капоте «Завтрак у Тиффани»
— Слушаю, — голос Туманова отрекошетил от светлых стен сонной клиники, в которой редкими тенями прогуливались медсестры и врачи. — Я помню, что у нас встреча через час. Сейчас не могу. Сказал же, помню!
Раздраженно выдохнув, он отключился. Дела не ждут, а он вынужден просиживать свои дорогие брюки здесь в надежде услышать отрицательный ответ. Пожалуй, женская консультация — одно из самых страшных мест (наравне с адом) для инфантильных мужчин.
Первые дни сентября вели себя как суматошная мадам: метались от солнца к дождю, от штиля к бурному ветру, от сухого асфальта к локальным океанам на дорогах. Ему не нравилась такая погода. Он мог купить себе любую. Мог быть сейчас в любом уголке этого не такого уж и большого мира. Наличность сужает необъятные рамки мира, открывает доступ к любым ресурсам и возможностям, делает планету пластилиновым шариком для тех, у кого есть возможность его купить.
— Сколько можно торчать в этом долбанном кабинете, — прошипел себе под нос мужчина и стал вертеть в руках телефон.