— Ты в порядке, Лина? Лили расстроила тебя?
— Нет, дорогая. Я в порядке. Просто думаю, как же быстро вырос мой мальчик, — говорит она, быстро оправляясь от правды.
Это заставляет меня задуматься, от какого большого количества вещей она оправляется так быстро? Как много вопросов она избегает с помощью лжи? Она сделала это для меня?
— Я принесу все остальное. Тебе нужна помощь с десертом?
— Мы с Лили уже глазировали его, спасибо.
Лаура в несколько заходов заносит все внутрь, пока мы с миссис Хэкли продолжаем тихо работать. Единственные слова — это ее инструкции мне, что делать. Когда заканчиваем, мы достаем с холодильника десерты, и я замечаю, что Джон встал из-за стола и находится в бассейне. Я делаю успокаивающий вдох, что его нет около меня или мамы Трента.
— Вода прекрасная, кто зайдет? — кричит он из бассейна.
Я чувствую, как дрожу и стараюсь не смотреть на него.
— Ты взяла свой купальник? — спрашивает меня Трент, когда встает из-за стола.
— Он в моей сумке, но я нехорошо себя чувствую. Я бы могла просто посидеть в сторонке.
— Хорошо, — Трент наклоняется, целует меня и затем бежит к бассейну.
— Что насчет тебя, сладкая, ты идешь? — спрашивает меня Джон.
Мне страшно, что он хочет, чтобы я была там с ним. Он пугает меня.
— Она нехорошо себя чувствует. Она посидит в сторонке, — объясняет Трент.
— Дорогая, зайди внутрь, подальше от солнца. Я сделаю тебе что-нибудь прохладное попить, — говорит миссис Хэкли, прежде чем Джон сможет что-то ответить. Она уловила смысл того, что он хочет сделать, и помогает мне. И более чем вероятно, помогает себе тоже.
Миссис Хэкли подходит и, поскольку я стою, берет меня под руку. Она слегка подмигивает мне, и я вполне уверена, что это подмигивание обозначает две вещи. Во-первых, я не позволю ему быть рядом с тобой, и, во-вторых, ты спасаешь меня тоже.
Мы заходим внутрь, и я сажусь за кухонный стол.
— Я понимаю, — говорит она, делая мне прохладный напиток, — поверь мне, я понимаю.
Пока мы сидим на кухне, разговариваем, но ни о чем особенно важном. День проходит, и скоро нам пора идти домой. Я убеждаюсь, что Трент рядом со мной, прежде чем попрощаться с Джоном, и как только я ухожу оттуда, делаю глубокий вдох.
— Ты чувствуешь себя лучше? — спрашивает Трент, и мистер Хэкли оборачивается, чтобы посмотреть на меня.
— Ей лучше не быть беременной, — говорит мистер Хэкли с водительского сиденья.
— Что? — я тихо хныкаю. Я не хочу детей, никогда. Этот мир не предназначен для детей. Этот мир слишком жесток, чтобы подвергнуть ребенка этому.
— Мы еще не занимались сексом, папа, но, когда мы сделаем это, я надену резинку.
Я оскорблена. Полностью смущена.
— Лучше все-таки своди ее к доктору за противозачаточными таблетками, — говорит мистер Хэкли Тренту.
Я чувствую, как мое лицо горит, и мне хочется заплакать. Разговор крутится вокруг меня, и я чувствую себя так, будто не существую.
—Я буду использовать презерватив, папа, — говорит Трент снова.
— Проблема в том, сын, что такие девушки, как она, пытаются залететь, потому что рассчитывают на хорошую жизнь с людьми вроде нас.
Я отворачиваюсь и смотрю в окно, совершенно подавленная. За все эти годы с отцом, то, как он говорил со мной, то, каким он был, я всегда была готова к этому. Независимо от колебаний его настроения, того, что он сказал бы или сделал, я всегда была на страже.
Но мистер Хэкли говорит обо мне, как будто я мусор. Не что иное, как заноза в его боку, еще один рот, который надо кормить. Из-за этого я чувствую себя ничтожной. Я даже не могу скрыть это от Трента, потому что он находится в машине, в то время как его отец продолжает принижать меня и уменьшать до чего-то еще более никчемного, чем я уже себя чувствую.
— Ладно, папа, — говорит Трент, кладя руку мне на бедро и сжимая его. — Завтра я отвезу ее к доктору.
— У меня завтра первая смена в магазине, — говорю я.
Я отнесла документы до того, как мы уехали на барбекю, и Стейси сказала мне выходить завтра, чтобы кто-нибудь был там и начал обучать меня как работать с кассовым аппаратом.
— Видишь, сынок? Девушки, как она, всегда найдут оправдание.
Слезы текут по моему лицу, и мне хочется выпрыгнуть из машины и покончить с этим. Эти унижения должны прекратиться. Я не уверена, что могу продолжать жить вот так.
— Она должна работать, папа. Я отвезу ее после работы.
— Хм, она, вероятно, просто придумает другое оправдание, — говорит папа Трента.
— Я заберу ее и отвезу. Заканчивай с этим, — отвечает папе Трент. — Ты в порядке? — шепчет он мне. Я не поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Трента, вместо этого таращусь на невзрачные пейзажи, которые мы проезжаем, и концентрируюсь на том, чтобы сдерживать рыдания.