Сегодня мы почувствовали себя близкими подругами, и я отважилась её спросить:
- Симона, слушай, если не хочешь, не рассказывай, но...
- Я поняла тебя, я расскажу вам девочки и так это уже давно не секрет. Это Павлюченко.
- Какой Павлюченко? Наш преподаватель с гистологии? Так он же (опять я чуть не ляпнула "старый")... женатый.
- Ася, ему сорок шесть лет. Я ничего от него не хотела, а когда забеременела, обрадовалась: вот будет у меня родная душа, уйду в "академку", а там мне тётка поможет закончить институт.
- Сорок шесть... А что, в этом возрасте ещё "этим" занимаются?
Даша и Симона расхохотались от души.
- Ась, коль у нас такой вечер откровений, признавайся, ты ещё девица?
- Ну, не совсем...
Симону мой ответ озадачил, как это можно быть "не совсем", но зная мой характер, не стала допытываться.
- А с Зурабом, вы что? Ещё не попробовали?
Я опешила:
- Ничего мы не пробовали, с какой стати, ты, Симона, даёшь... - у меня не хватало слов. Помешались они все на "этом". Нет, нет, Зураб не такой, ему "это" не нужно...
- Ну и должна я тебе сказать, что напрасно ты время теряешь, через два месяца он уедет, и опять останешься ты "не совсем". А он, должна тебе сказать, хорош в постели... Не, не... У меня с ним ничего не было, но девочки делились, Ты, надеюсь, не думаешь, что он до сих пор невинен, как агнец?
- Ой, отстаньте от меня, слушать противно...
Возможно, мы бы рассорились, но в дверь тихонько постучали. Явился Зураб сказать мне спокойной ночи. Мы уединились на площадке, целуясь и обнимаясь, а эта паразитка, Та, Которая Внутри, заинтересовано ухмылялась: "Слышала, хорош в постели, слышала? Прижмись-ка к нему покрепче, потрись животиком, что-то на твою "невинность" он не посягает".
Я ушла спать, мысли путались в голове, мне приснился сон, что мы оба обнажённые и... Даша меня разбудила на самом интересном месте.
При всей нашей занятости, мы всегда находили время друг для друга. У меня экзамены, у него госэкзамены, но в один из субботних дней мы уехали на пару часов в Невицкое***. За ручки, как младшая группа детского сада, побродили по окрестностям гор, спустились в маленькое кафе. Зураб заказал "Токайское", мороженое. К вину нам принесли орешки, нарезанные кусочками яблоки. Флёр грусти и предчувствие скорой разлуки витали над столом. Я ждала от него каких-то слов, обещаний, не осознав ещё, что для меня значат эти отношения. Зураб взял меня за руку:
- Асенька, я скоро уеду, сначала домой в Днепропетровск, потом по назначению в Херсонскую область и скорее всего год мы не увидимся. Ты так молода, готова ли уже к серьёзным изменениям в жизни. У тебя будет достаточно времени разобраться в своих чувствах. Я буду ждать и приму от тебя любой ответ.
Он не признавался мне в любви, не клялся помнить вечно, но, похоже, решил для себя связать свою жизнь со мной? Или я что-то не так поняла?
А тут нагрянул май. Расцвели сакура и магнолии, город пах, как пятнадцатилетняя озорница, вылившая на себя флакон дорогих маминых духов. Люди ходили, сидели и лежали в обнимку. Мы с Зурабом тоже ходили и сидели, но до лежания дело так и не дошло...
* - Тут мнения расходятся. Некоторые считают первым советским твистом песню "Чёрный кот" - музыка Юрия Саульского на стихи Михаила Танича. Написана в конце 1963 года.
** - Песня "Позвони" Полад Бюльбюль-оглы.
*** - место отдыха примерно в 10 километрах от Ужгорода
Глава 12
Бывает в жизни каждого из нас, что какие-то события мы помним смутно, а то и совсем забываем. Для меня практически весь второй курс превратился в вереницу однообразных, похожих один на другой дней. Я не помню, шли ли дожди, выпал ли в том году снег. Не помню, ходила ли я в кино, гуляла ли с подругами. Что-то, наверное, происходило, но с отъездом Зураба я словно потеряла какую-то часть своей личности. Светлыми вспышками были те дни, когда зайдя на почту, предъявив свой студенческий билет, я получала белый конверт, подписанный крупным чётким почерком. Это был целый ритуал: я вкладывала письмо в сумку, забрасывала её на плечо и шла домой в общежитие. Сумка грела руку и бок, тепло подымалось выше на шею, на лицо и, вот уже вспыхивали огнём мои глаза и в них просыпалась жизнь. День становился прекрасным и необыкновенным, несмотря на мрачное небо, покрытое тучами, и хлюпающую грязь под ногами. Войдя в комнату, с трудом сдерживая нетерпение, я сначала переодевалась, потом садилась на кровать и доставала конверт. Внимательно перечитывала свою фамилию и имя: ведь он писал их и видел меня перед глазами, или уж точно думал обо мне. Разрывала конверт, вытаскивала содержимое и очень радовалась, когда было хотя бы два листа - не очень-то Зураб баловал меня. Пробегала их по диагонали от первой строчки:
"Здравствуй, дорогая Асенька", до последней: "Целую, Зураб" и начинала читать с начала, смакуя каждое слово. Он писал мне не часто, и я после каждого письма решала для себя выдерживать характер и сразу не отвечать. Терпела день, другой... Та, Которая Внутри, неодобрительно заявляла: "Что ты выпендриваешься? Сравнила себя с ним. Он там пашет с утра до вечера, один врач на два села, и хирург, и гинеколог, и педиатр, а ты дурью маешься..." Бывала она иногда права, ничего не скажешь.
Обе Симы в поте лица готовились к защите дипломного проекта, бегали по клиникам. Сима чёрненькая последнее время всё чаще оставалась по вечерам в общежитии, а Эрик у нас почти не показывался. Она особенно с нами не делилась, но понятно было, что между ней и женихом пробежала чёрная кошка. Симона, наоборот, цвела и пахла. У неё в ортопедии появился какой-то больной, не очень к ней равнодушный. Бедняга чинил крышу и свалился со второго этажа. Поломал ногу, она неправильно срослась, её ломали и опять наложили гипс. Симона его опекала и не раз оставалась после дежурства, просто посидеть с ним и поговорить о жизни. В один из дней она встретила меня после занятий:
- Ася, пошли, пошли, что я тебе расскажу...
Оккупировав скамеечку на набережной, мы уселись, и она, перескакивая с одного на другое, заикаясь, рассказала, что случилось. Я с трудом разобралась в этой мешанине слов и чувств. Короче, пила она чай в ординаторской, когда за ней прибежала медсестричка с ортопедии и сообщила, что этот с переломанной ногой срочно просит позвать рыжую докторшу. Когда Симона заявилась, он объявил, что его сегодня выписывают, и завтра вечером они с мамой приедут её сватать и чтобы она позвала всех своих подружек..