Сима рыжая, по привычке, заявилась около часу, включила свет и начала шуметь, двигать стулья и пыхтеть. Я её вежливо попросила:
- Сима, выключи свет, пожалуйста.
Даже не повернув голову в мою сторону, она отцепила шиньон, положила на тумбочку и вышла из комнаты. Я терпеливо ждала, пока она вернётся и развесит свои тряпки на моей кровати. Наступил час моего триумфа. Поднявшись, взяла в одну руку её нашлёпку, в другую - ножницы:
- Сима, перестань включать свет и шуметь, когда мы спим.
- А то что будет?
Проснувшаяся Даша, села на кровати и, с трудом сдерживая смех, молча переводила взгляд с меня на Симу.
А та, похоже, не отдавала себе отчёта, сколь решительно я настроена. Молча отстригла с края шиньона рыжий кусок, и он медленно спланировал, распадаясь на пряди. Это было красиво!
- Ты идиотка, уродина длинноносая... - Она кинулась ко мне. Я сделала шаг назад:
- Сима, сними бельё с моей койки, я прошу тебя в последний раз.
- Ты больная, по тебе психушка плачет.
Схватив двумя пальцами её трусы, я открыла окно и выбросила их со второго этажа. Сима застыла.
- И учти, ещё раз это повторится, удушу тебя ночью подушкой.
С этого дня в комнате наступило холодное перемирие. Подозреваю, что Сима перестала спать по ночам.
За мартом наступил апрель, весна раскрасила деревья и кустики в зелёный цвет. Сбросив тяжёлую зимнюю одежду, девушки перешли на лёгкие плащики. Туфельки украшали стройные девичьи ножки в тонких чулках, освободившиеся от грубых сапог, либеральная мода на мини позволяла рассмотреть их во всей красе. Даже не верилось, что ещё несколько месяцев и подойдёт к концу первый курс нашей учёбы.
В тот апрельский день Даше нездоровилось уже с утра. Она еле отсидела три пары, за обедом поковырялась в тарелке с кашей. Когда мы вернулись в комнату, её уже знобило и болело горло. Симок, как назло, не было дома. Я стала рыться в тумбочке у Симки рыжей. Ну и бардак у неё! Конспекты вперемешку с драными чулками, пачки ваты, старый тапок... о, наконец, маленькая сумочка, в которой я нашла термометр и лекарства. Приняв жаропонижающее, Даша уснула. Собрав наши грязные халаты, я направилась в прачечную, когда в комнату громко постучали. Засунув свёрток под кровать, я приоткрыла дверь. На пороге стояли двое взрослых дядек...
Глава 9
Двадцать шесть лет было этим "дядькам", но мне, восемнадцатилетней, они казались пенсионерами. Одного из них я знала. Тощий, лысеющий блондин, Эрик, друг Симы чёрненькой. Второго я видела в первый раз. Высокий упитанный брюнет, крупные черты лица, полные губы.
- Симок нет, - заявила я и потянула дверную ручку на себя. Брюнет успел схватить меня за рукав:
- Слушай, это ты та самая Анастасия, которая грозилась удушить Симону? - Он оглушительно расхохотался.
- Тише вы, у меня подруга больная, только что уснула...
- Больная!? Так мы же почти врачи. Эдик, где твоя сумка?
Бесцеремонно оттолкнув меня в сторону, они вошли в комнату и направились к спящей Даше.
- Эрик! Доставай шприц, скальпель, спирт, будем девушку оперировать. А ты принеси кипятку.
- Никуда я не пойду, и вас с ней не оставлю. И, вообще, у меня нет чайника.
Даша от шума проснулась и с удивлением смотрела по сторонам.
- Конечно, только ты выйдешь, мы её сразу вскроем. Тебе останется только зашить. Мы так всегда поступаем с первокурсницами. - И он опять расхохотался. Клоун. И зачем он пошёл в медицину? - Ладно, ты видно только с Симоной храбрая.
Он постучал кулаком в стену, высунулся в окно и проинструктировал соседей, что нужно делать. Пока, достав фонендоскоп и ложечку, послушал Дашу, посмотрел горло.
- Ничего страшного, вирусная инфекция.
Через несколько минут соседи доставили нам горячий чайник, баночку с мёдом, малиновым вареньем и, почему-то, солёными огурцами.
- А теперь нужно отпраздновать счастливое спасение тяжёлой больной. Эрик, доставай.
На столе появились кружок домашней колбасы, кусок сала, крашенные яйца, белый хлеб и бутылка с прозрачной жидкостью.
- Попробуйте, девушки, это сливянка, не какой- то бурачный самогон. Вы помните, что сегодня Пасха? Выпьем же и, наконец, познакомимся. Это - Эдик, а я - Зураб. Мы учимся вместе, коллеги. Вы, как уже знает весь медфак, Анастасия, а спасённая красавица...
- Даша, - почему-то ответила я. Зураб? Армянин, что ли? Похож...
- Ага, Зураб, так зовут всех злостных алиментонеплательщиков. - Он опять рассмеялся, показывая белые зубы с маленькой щербинкой впереди.
- Злостные...что? - у меня сегодня что-то с юмором было туговато.
Когда через час или два вернулись расфуфыренные, накрашенные и тоже не очень трезвые Симки, они застали живописную картину. Две пьяненькие девочки в компании с двумя парнями, успешно прикончившие бутылку сливянки. Эрик откровенно ухаживает за Дашей, гладит её по ручке, Зураб рассказывает обязательные анекдоты про морг и оживших мертвецов, все весело хихикают. Симка чёрненькая тут же уселась Эрику на колени и принялась его целовать, а рыжая подсела к Зурабу, чмокнув его в щёчку. Она то трогала его за руку, то касалась плеча. У меня вдруг испортилось настроение, да и Даша откровенно клевала носом.
- Так, концерт окончен. Девушка больная и хочет спать. Забирайте свою колбасу и сматывайтесь. Всё на сегодня.
Гости нехотя засобирались и ушли, захватив с собой Симу чёрную.
Уложив Дашу на дальней от окна кровати, укрыла всеми одеялами, распахнула настежь створки и, притащив ведро воды, собралась мыть пол.
- Ты чего расселась? - повернулась к Симе рыжей. - Не спать же нам в этом хлеву. Иди на кухню мыть посуду.
Симка тяжело вздохнула и, хотя никакого отношения не имела к нашей пирушке, послушно собрала тарелки и стаканы и ушла.
Утром, проснувшись, как обычно, в половине шестого, выглянула в окно. Моросил мелкий дождик, но это был не повод отменять ежедневную пробежку. Я накручивала круги по стадиону, ни о чём не думая, вдох - выдох, раз, два, раз, два... Колбасу ела? Ещё круг... Салом закусывала? Ещё один...