Действительно, еще в начале февраля державы Антанты — под сурдинку польских басен о «большевистской угрозе» — в ультимативном порядке потребовали от Германии пропускать польские части в восточном направлении.
Благодаря такому содействию Антанты, 9 февраля поляки заняли Брест, 19 февраля вошли в оставленный немцами Белосток. К середине февраля польские части контролировали территорию западнее линии р. Неман (до Скиделя) — р. Зельвянка — р. Ружанка — Пружаны — Кобрин. С восточной стороны от этой линии подошли части Западного фронта Красной Армии. Таким образом, образовался польско-советский фронт на территории Литвы и Белоруссии.
В конце февраля польские войска форсировали Неман и начали наступление в Белоруссии (находившейся с 3 февраля в федерации с РСФСР), атаковав части РККА. 1 марта поляки заняли Слоним, 2 марта — Пинск (Мельтюхов, указ. соч., с. 19–20). Советские части вынуждены были отступать ввиду проблем на востоке (в начале марта 1919-го началось наступление Колчака, и части РККА перебрасывались с Западного на Восточный фронт). К середине апреля поляками были заняты Лида, Новогрудок и Барановичи.
15 апреля Польша предложила Литве восстановить польско-литовскую унию, но получила отказ. 19 апреля части польских войск «переодевшихся в русские красноармейские мундиры»[45], захватывают Вильно. «Изменнический прием, к которому прибегли польские легионеры при нападении на Вильно, переодевшись в форму русских солдат, показывает, что Польское Правительство не признает самых элементарных принципов, регулирующих сношения различных стран, когда оно действует по отношению к Советским Республикам», — заявит советская дипломатия[46]. 21 апреля туда прибывает Пилсудский и произносит речь о восстановлении польско-литовской унии времен Речи Посполитой. «Уния» вылилась в установление на литовских землях польской власти военно-оккупационного толка[47].
Везде, где ступала нога польского солдата, тут же разворачивалась кровавая оргия. Производились массовые расстрелы без суда и следствия, при предварительной экзекуции жертв. Не менее двух тысяч человек (включая тяжелораненых) в первые же дни хозяйничания польских легионов в Вильно были арестованы и направлены в Белостокский концентрационный лагерь, где массово подвергались побоям и истязаниям. В послевоенной Европе (имеется в виду после Первой мировой войны; до этого концлагеря практиковала Австро-Венгрия) поляки стали первыми, кто создал концлагеря — Гитлеру было у кого учиться.
Офицеров Красной Армии поляки ставили перед выбором: либо смерть, либо согласие поступить «добровольцами» в деникинскую армию. Рядовых попросту расстреливали либо истязали до смерти.
Убить или замучить большевика не считалось грехом — рассказывал представитель польской администрации на оккупированных территориях — Гражданского управления Восточных земель (ГУВЗ) М. Коссаковский. Так, некий офицер «десятками стрелял людей только за то, что были бедно одеты и выглядели, как большевики… были убиты около 20 изгнанников, прибывших из-за линии фронта… этих людей грабили, секли плетьми из колючей проволоки, прижигали раскаленным железом для получения ложных признаний». В присутствии генерала Листовского (командующего оперативной группой в Полесье) застрелили мальчика — «за то, что якобы недобро улыбался». Коссаковский лично был очевидцем следующего «эксперимента», который поставили пытолюбные поляки на военнопленных: «кому-то в распоротый живот зашили живого кота и побились об заклад, кто первый подохнет, человек или кот».
Поляки могли арестовать медицинский персонал госпиталя и расстрелять санитаров. Факты получали широкую огласку, но преступления оправдывались «нервным напряжением офицеров в боях с большевиками». Именно с такой формулировкой был оправдан польский офицер, чья солдатня расправилась с медперсоналом госпиталя. И не только оправдан, но переведен на другое место службы с повышением[48].