«Недорубленный лес скоро вырастает» — в этих словах сформулирован замысел «похода за Вислу». Кроме того, фактор времени гнал Красную Армию на Варшаву — не дать полякам опомниться, не позволить получить помощь извне.
Но этого похода могло и не быть — если бы Польша села за стол переговоров. Ведь даже тогда, когда Красная Армия была на пике своих успехов, Москва предлагала Варшаве мирное урегулирование, причем в территориальном смысле — на лучших условиях, чем заявляла Антанта!
11 июля 1920 г. министр иностранных дел Великобритании Керзон направил Москве свою знаменитую ноту. Он предлагал немедленно остановить военные действия и заключить между Польшей и Советской Россией перемирие. В условия перемирия должно было быть включено, с одной стороны, отступление польской армии на линию, намеченную Антантой в декабре 1919-го (об этом было выше) в качестве восточной польской границы. «Линия эта приблизительно проходит так: Гродно — Валовка — Немиров — Брест-Литовск — Дорогуск — Устилуг, восточнее Грубешова, через Крылов и далее западнее Равы-Русской, восточнее Перемышля до Карпат; севернее Гродно граница с литовцами идет вдоль железной дороги Гродно — Вильно и затем на Двинск», — писал Керзон.
Советская Россия со своей стороны должна была отвести свои войска на 50 км к востоку от указанной линии. В Восточной Галиции обе стороны должны были оставаться на линии, занятой ими ко дню подписания перемирия.
Далее Керзон предлагал созвать в Лондоне конференцию, действовавшую бы под эгидой Парижской мирной конференции, в которой приняли бы участие представители Советской России, Польши, Литвы, Латвии и Финляндии для переговоров об окончательном мире между Россией и ее соседями.
А далее пошли условия, совершенно неприемлемые для советского руководства: Керзон от имени британского правительства потребовал, «чтобы было также подписано перемирие между армиями Советской России и генерала Врангеля при условии немедленного отступления сил Врангеля в Крым, с тем чтобы на время перемирия перешеек был нейтральной зоной». Кроме того, Врангель, по мысли Керзона, должен был принять участие в вышеуказанной конференции в Лондоне.
Уже этого условия о перемирии с Врангелем было достаточно, чтобы Москва отвергла предложение Керзона (если бы Москва его приняла, то могла получиться примерно та же ситуация, что у Китая с Тайванем; соответственно Врангель выступал в ипостаси русского Чан Кайши).
Наконец, завершалась нота фактически ультиматумом: «Британское Правительство было бы радо получить немедленный ответ на эту телеграмму, ибо польское правительство просило о вмешательстве союзников, и если время будет потеряно, может образоваться ситуация, которая сделает заключение длительного мира гораздо более трудным в Восточной Европе. Между тем как Британское Правительство обязалось не помогать Польше для целей, враждебных России, и не совершать каких-либо действий, враждебных России, оно также обязалось по договору Лиги Наций защищать неприкосновенность и независимость Польши в пределах ее законных этнографических границ (запомним эту апелляцию Керзона к Лиге Наций! — С. Л.).
Поэтому, если Советская Россия, несмотря на повторные заявления о признании независимости Польши, не удовлетворится отходом польских армий с российской территории под условием взаимного перемирия, но пожелает перенести враждебные действия на территорию Польши, Британское Правительство и его союзники сочтут себя обязанными помочь польской нации защищать свое существование всеми средствами, имеющимися в их распоряжении.
Польское правительство заявило о своей готовности заключить мир с Советской Россией и начать переговоры о перемирии на основе вышеозначенных условий, как только оно будет уведомлено о согласии Советской России»[73].
Но дело в том, что польское правительство никогда не обращалось к Москве с официальным предложением о готовности начать переговоры о перемирии, тем более на основании условий, изложенных Керзоном. Более того, сам факт польской агрессии — после неоднократных советских предложений признать за Польшей территории, не просто лежащие западнее «линии Керзона», но даже добавить к ним ряд дополнительных земель («окончательная граница независимого Польского государства в основном идентична линии, указанной в ноте лорда Керзона,, однако Польше предоставляется дополнительная территория на востоке в районах Белостока и Холма»[74] — вовсе не свидетельствовал о польских намерениях, как их сформулировал глава британского МИД.
73
Документы внешней политики СССР (далее — ДВП СССР), т. 3. М.: Госполитиздат, 1959, с. 54–55.