Василий Петрович любил крепко выпить, искал для этого любой повод, а Людмила Григорьевна всячески этому препятствовала, но повод глава семьи всё-таки нашёл – уговорил Олега Матвеевича выпить за Новый год и вообще за встречу девяностоградусной самогонки.
Ему хватило пяти стопок, чтобы вырубиться, а Василию Петровичу утром досталось от супруги.
- Хорош гусь! – возмущалась она, - напоил человека! Он – мужчина городской, они там такое не пьют! Совсем уже! Хоть бы водой разбавил! Вот уж пустая голова покоя не даёт!
- Совсем, мать, ты ума лишилась, - возмущённо воскликнул тот, - такой знатный самогон водой разбавлять! Где это видано!
- Не ругайтесь, - ободряюще воскликнул Олег Матвеевич, - ничего страшного не произошло, я человек бывалый, пил и такое.
Он действительно выглядел вполне бодрым, хотя и бледноватым после выпитого вчера, и с графитно-чёрными синяками под глазами ото сна.
- Пойду-ка я тоже покурю, - встал с места Олег Матвеевич и вышел вслед за ним, а Матильда повернулась к матери.
- А что он задумал? – спросила она.
- Ты про что? – не поняла Светлана Эдуардовна.
- Вы про какой-то дом говорили, - Матильда пытливо посмотрела на мать, и та рассмеялась.
- Да он тут кое-что посмотреть хочет, - с усмешкой ответила она, - не знаю, выберемся ли мы куда сегодня, - и она вопросительно посмотрела на Людмилу Григорьевну, - а как до усадьбы добраться?
- Это недалеко, в лес надо ехать, - ответила хозяйка дома, - да только сейчас такая метель, что просто ужас, хотя машина вашего мужа, думаю, пройдёт, надо надеяться, что сегодня почистят.
Надежда, Алиса и Лизавета всё-таки решили отправиться на лыжах, а Олег Матвеевич, убедившись, что снег стал потише, повёз жену и дочь в старую усадьбу, про которую он расспрашивал.
- Папа, зачем нам туда? – Матильда сгорала от любопытства.
- Предположительно, это наш дом, - пояснил Олег Матвеевич, - даже не предположительно, а точно, я документы достал.
- Вот жук! – бросила на него быстрый взгляд супруга, - нашёл своё фамильное поместье и ничего мне не сказал.
- О чём говорить-то надо было? – засмеялся Олег Матвеевич, - ведь я сам не знал, моё это поместье или нет. Теперь имею полное право выкупить его у государства!
- То самое поместье, да? – загорелись глаза у Матильды, - которое основал прадедушка Северин?
- Да, милая, - ответил Олег Матвеевич, стремительно мча по заснеженной дороге, - то самое поместье.
- А ведь деревня эта называется Туманово, - вдруг дошло до девушки, - не от того же её так назвали, что здесь туманы! Эта деревня входила в земли нашей семьи, да? – и отец усмехнулся.
- Верное, милая, - мягко произнёс он, - правильно мыслишь, солнышко. Но теперь, драгоценная моя, мы не имеем на эти земли ни малейшего права, такое сейчас время, а вот часть леса и усадьбу я могу выкупить.
- Правда? – Матильда оглядывалась по сторонам, разглядывая высокие деревья – ели и сосны – растущие вдоль дороги.
- Запросто, милая, - заверил её отец, - я сейчас переговорю с одним человечком... – и он резко прибавил скорости.
Он свернул с основной дороги, и, петляя, выехал прямо к чугунным воротам, очень красиво и даже немного вычурно выкованным.
Около ворот стояли старенькие «Жигули», из которых тот час вышел пожилой мужчина в короткой дублёнке.
- Вы Олег Матвеевич Туманский? – спросил он, когда они тоже вышли из машины, и тот кивнул.
- Да, это я, - сказал он, подходя к нему, - а вы Дмитрий Павлович?
- Да, к вашим услугам, - сказал Дмитрий Павлович, вынимая из кармана ключи, - там внутри всё расчищено, я по вашему распоряжению людей нанял, чтобы въехать можно было.
Внутрь они опять-таки въехали на машине, миновали часть леса, и вскоре Матильда увидела впереди большой белый дом с колоннами по всей окружности, мансардой и мезонином.
Дом сказался сказочным оазисом – белоснежный, трёхэтажный, с довольно высоким крыльцом и двумя лестницами, спускающимися по бокам крыльца, образуя своеобразный дворец, а позади дворца виднелись причудливые башни в стиле итальянского ренессанса.
- Как красиво! – невольно восхитилась девушка.
- Да, здесь действительно очень красиво, - проговорил Олег Матвеевич, - самое главное, что тут недалеко от столицы, поэтому при желании сюда можно переехать жить, если захотим, но вполне можно и просто проводить тут лето. Что скажете, девушки?
- Мне тут нравится, - вынесла вердикт Светлана Эдуардовна, - я не прочь пожить здесь летом, но меня другой вопрос волнует. Здесь есть отопление и электричество? И что насчёт интернета? А то, боюсь, мы тут окажемся просто от цивилизации оторванными!
- Не бойся, Светлячок, - усмехнулся Олег Матвеевич, - я тебе свечу зажгу! И телеграф проведу! – и супруга нахмурилась.
- Прости? – сурово спросила она.
- Да шучу я, - со смешком ответил он, - всё есть! Здесь санаторий был какое-то время, поэтому и проводку сделали, и отопление, правда, старые печи оставили, ведь они настоящее произведение искусства.
- Это хорошо, - строго взглянула на супруга Светлана Эдуардовна, - ишь какой! Шутить вздумал! А что с печами? И вообще, что вас так всех в последнее время на печах заклинило?
- Светлячок, милая, - ласково проговорил Олег Матвеевич, - нет ничего лучше печи! Во-первых, если спать на ней, она лечит спину, а еда из печи самая вкусная, и вообще, раньше в барских домах печи делали с такой роскошью и изяществом, что ничуть не хуже камина будут. Одни терракотовые изразцы чего стоят! Это антиквариат, во-первых, и просто очень красиво, это, во-вторых.
- А в третьих? – прищурила зелёные глаза Светлана Эдуардовна.
- А в третьих, драгоценная моя, - Олег Матвеевич самодовольно скривил губы, - за тобой так смешно наблюдать, когда ты злишься при одном упоминании печи! Ты моя английская незабудка! Лондонская фифочка!
- Что ты сказал? – голос супруги не предвещал ничего хорошего.
- Что слышала, милая, - и он, схватив горсть снега, швырнул в любимую супругу, и та, ахнув, стала сама швыряться снегом, вовлекая в забаву и дочь, с улыбкой наблюдавшую за расшалившимися родителями.
Пока Дмитрий Павлович отпирал входную дверь, они успели насыпать друг другу снега за воротник, и в дом вошли весёлые и довольные.
- Слыхала? – продолжала возмущённо фыркать Светлана Эдуардовна, весело глядя на дочь, - нашёл лондонскую фифочку! Если я всё детство и молодость провела за границей, это не значит, что я жизни не знаю!
- Не знаешь, мама, - с улыбкой проговорила Матильда, - ты же можешь только карьеру делать, как тебя и учили бабушка с дедушкой. Ты ещё на что-нибудь способна, кроме этого?
- Пожалуй, нет, - согласилась с ней мать, но тему предпочла дальше не развивать, и стала с любопытством оглядываться.
Перед ними простирался длинный прямоугольный коридор, немного сумрачный и какой-то пустой. Высокие арочные потолки и лепнина, по углам небольшие насыпи снега, налетевшего сквозь разбитые окна.
Дмитрий Павлович открыл одну из комнат и все замерли, увидев большой круглый зал с великолепным дубовым паркетом, широкой белой лестницей и балконом-балюстрадой, который окаймлял комнату по периметру. Это явно был бальный зал.
Олег Матвеевич прошёл вперёд и замер посреди зала.
Матильда робко оглядывала прекрасно сохранившийся дом и этот зал.
Её фантазия перенесла её на два века назад, и она представила, как люди в старинных платьях кружатся по этому добротному паркету в стремительном вальсе.
Юную девушку в белоснежном платье и с ниткой отборного жемчуга на шее, как и положено великосветской девице прошлого века, танцующую с застенчивым молодым человеком.
Важную даму в фамильных бриллиантах, с величественным видом соизволившую подарить танец своему ухажёру, и пожилую леди, оглядывавшую танцующие пары с немым сожалением в глазах.
Казалось бы, она сама не прочь вернуть свою молодость, и вот так же кружиться в беззаботном вихре льющейся музыки, но её почтенный возраст и положение обязывают её просто наблюдать за танцующими.