— О, Грег, — блаженно вздохнула она, нежась в его объятиях.
Грегори поцеловал ее волосы.
— Тебе хорошо? — спросил он.
— Гм, — промурлыкала она с закрытыми глазами.
Он накрыл их обоих банным халатом и крепко обнял Джессику. Но, к сожалению, им не суждено было долго наслаждаться своим счастьем, так как вдруг раздался такой ужасный удар, что стены снова задрожали.
Джессика с испуганным криком вырвалась из объятий Грегори.
— Что это? Землетрясение?
Прежде чем Грегори успел ответить, раздался еще один страшный удар, пожалуй, более сильный. Грохот был такой, будто от дома и вправду полетели щепки.
Грегори выругался и соскочил с дивана.
— Там кто-то стоит у двери дома, — сообщила Джессика с широко открытыми от ужаса глазами.
— Мне тоже так кажется, — пробормотал Грегори. Он натянул махровый халат и пошел к двери. Джессика последовала за ним, натягивая по дороге платье.
Еще до того, как Грегори успел открыть входную дверь, оба услышали громкое блеянье.
— Лилли! — закричала с ужасом Джессика.
Грегори скривил губы.
— Совершенно верно, мой ангел. Никакого землетрясения — просто коза, впавшая в панику!
— Ах, Боже ты мой! — воскликнула Джессика. — Я должна была подумать о том, что Лилли боится грозы!
Грегори рванул входную дверь. Промокшая до костей белая коза с большими рогами вошла, спотыкаясь, в прихожую, ее цепь волочилась следом. Увидев Джессику, она бросилась к ней, жалобно крича.
— Вон! — загремел Грегори. Он схватил цепочку Лилли и потащил ее к двери. — Пошла ты, одичавшая коза, двигайся!
Джессика кинулась следом.
— Прекрати так жестоко обращаться с Лилли, — запротестовала она. — Это чувствительное животное и…
Грегори прервал ее насмешливым криком.
— Тогда посмотри, как это чувствительное животное обошлось с твоей дверью, моя любимая. Пойдем, отведем ее в стойло, прежде чем она еще что-нибудь натворит. Возьми с собой лампу.
Объединенными усилиями они отправили измученную Лилли обратно в стойло. Джессика успокоила животное ласковыми словами, от которых Грегори чуть не умер со смеху. Потом они вернулись и посмотрели на ущерб, который она нанесла входной двери. Его нельзя было назвать несущественным — над дверью теперь предстояло потрудиться специалисту.
— Хорошо, что эта тварь не вломилась к нам на четверть часа раньше, — проворчал Грегори, закрывая дверь и отряхивая мокрые от дождя волосы. — Иначе я бы наверняка свернул ее тощую шею.
— Тощую шею? — взвилась Джессика. — Не хочешь ли ты этим сказать, что я недостаточно кормлю мою козу?
Его улыбка стала еще шире.
— Тебе надо взглянуть в зеркало, у тебя так задиристо блестят глаза! Даже после такого страстного часа любви ты готова затеять новый спор…
— Спор? Я? — возмущенно вскричала Джессика. — Это ты всегда начинаешь. Это дерзость — ставить мне в вину…
Конец фразы оборвался, когда Грегори прижал свои губы к ее губам.
— Существует только одна возможность заставить тебя молчать, — глухо пробормотал он, не отпуская ее губ. Когда Джессика сердито уперлась ему в грудь, он попытался использовать другой трюк — просунул руку под подол ее платья, и его пальцы скользнули по ее бедру вверх.
Это подействовало. Джессика снова стала податливой и прижалась к Грегори. С мгновенно вспыхнувшей страстью она ответила на его поцелуй и позволила отнести себя на диван.
Джессика переживала чудесное время с Грегори. За ее первой ночью любви в коттедже последовало много других, и Джессика была счастлива, как никогда в жизни. Она не могла и мечтать, что когда-нибудь так влюбится в Грегори. Но это произошло. Джессика отдавала ему свое сердце и больше не могла себе представить жизнь без него. Она уже не думала о том, что сначала он только и хотел получить ее коттедж, тем более, что Грегори больше не приставал к ней с этим.
Джессика достала из пишущей машинки лист рукописи и бережно положила его рядом с другими. На сегодня она выполнила свой объем работы, во всяком случае, в отношении перевода. Теперь она покормит зверей, поужинает сама и с удовольствием прогуляется верхом.
Вот уже целую неделю она была гордой обладательницей резвой и преданной белой лошади по имени Аннабела, уже завоевавшей ее сердце. Она наслаждалась долгими прогулками верхом и хотела, чтобы Грегори разделил их с ней. Но он сказал, что его совершенно не привлекает верховая езда, и, улыбаясь, сообщил, что такие большие звери вызывают у него страх.