Наши взгляды встречаются через весь зал. И на этот раз у меня нет ни малейшего желания отвернуться. Я вздергиваю подбородок и выдерживаю ее пронзительный взгляд из-под прямых бровей, абсолютно ясный, несмотря на пустой стакан из-под абсента в ее руке. Хочу вскрыть ее грудную клетку и заглянуть внутрь, увидеть, как бьется ее сердце.
Затем Эллис поворачивает голову и слегка наклоняется, а Клара шепчет ей что-то на ухо. Невидимая нить между нами туго натянута; Эллис не отводит взгляд.
А я отвожу, но успеваю уловить изгиб розовых губ Клары, короткое резкое движение двумя пальцами: быстро закрывающиеся ножницы.
Что-то холодное проваливается в мой желудок; даже отправленный вдогонку коктейль не растопит его. Я оставляю пустой стакан на столе и пробираюсь сквозь толпу, используя локти там, где не помогают слова.
Я успеваю выбраться на улицу, прежде чем мои внутренности выплескиваются на лужайку. Я все еще задыхаюсь, выплевывая желчь, когда кто-то кричит с крыльца:
– Идите и приведите себя в порядок!
О да. Сейчас только девять вечера, а мне уже плохо.
Я вытираю рот тыльной стороной трясущейся руки, выпрямляюсь и мчусь по дорожке к центральной площадке не оглядываясь. Я не позволю им увидеть мое лицо.
В Годвин-хаус я чищу зубы, а после начинаю расхаживать по пустым коридорам. Мой хребет сводит от ужасного беспокойства. Я пока не смогу заснуть. Не смогу залезть в холодную постель и таращиться на стену в ожидании возвращения остальных, а после ловить каждый звук, чтобы услышать из их уст свое имя.
Вместо этого я завариваю чай и остаюсь стоять возле кухонного стола, потихоньку отпивая бодрящий напиток. Так я дотягиваю до половины десятого, затем приходится убрать посуду и придумать что-нибудь еще. Я вытягиваю три карты таро: все Мечи. Вдруг вижу свет, пробивающийся через щель под дверью домоправительницы МакДональд, но я еще не настолько безнадежна, чтобы искать ее общества.
Как всегда, я заканчиваю свои блуждания в комнате отдыха.
Проблема в том, что я ничего не хочу читать. Я просматриваю полки, но ничто не притягивает внимание. Такое чувство, что перечитала всё – все книги мира. Каждое название кажется повторением того, что было, снова и снова попадается одно и то же.
Из меня получился бы прекрасный студент-литературовед, не правда ли?
Как тихо в доме. Тишина наваливается тяжелыми камнями мне на плечи.
Нет, в самом деле слишком тихо – неестественно тихо, – и, оглянувшись, я понимаю почему.
Старинные часы, стоящие между прозой и поэзией, замолчали. Их стрелки замерли на 3:03.
То самое время, когда мне приснился кошмар.
Медленно ступая, я подхожу ближе. Половицы скрипят под моими ногами. Я пристально смотрю на белый циферблат, на эти черные клинки, которые, словно издеваясь, образуют почти прямой угол. Тишина сгущается. Я не могу дышать; воздух разрежен, и я задыхаюсь…
– Думаю, нам необходимо их починить, – я оборачиваюсь на голос.
Эллис Хейли стоит за моей спиной, руки в карманах брюк, ее внимание обошло меня и сосредоточилось на старинных часах. У нее все та же красная помада, линия ее губ очерчена слишком идеально для девушки, вернувшейся с вечеринки. Через мгновение ее взгляд встречается с моим.
– Ты рано ушла, – замечает она.
– Меня замутило.
– Они положили в абсент мало сахара, – она качает головой.
Несколько мгновений мы просто стоим и смотрим друг на друга. Я вспоминаю бледные руки Клары в темноте: щелк, щелк.
– Где все остальные? – спрашиваю я.
– Насколько я знаю, всё еще в Болейн.
Я изо всех сил пытаюсь представить, как хотя бы одна из тех девиц позволила Эллис Хейли уйти куда-нибудь без них.
– Тебе, должно быть, пришлось снимать их с себя, как крошечных хорошо одетых пиявок. – Я осознаю, что сказала это вслух, – и мой рот моментально захлопывается.
Эллис смеется. Ее неожиданный задорный смех разбивает тишину, заполнившую комнату.
– Да, я сказала им, что собираюсь освежиться, – признается она. Когда она улыбается, в уголках ее глаз собираются морщинки. – Клара попыталась пойти со мной.
– Повезло, тебе удалось сбежать.
– Кое-как, – Эллис показывает пальцами. – Кстати, я сварила кофе. Будешь?
– Поздновато для кофе, разве нет?
– Для кофе никогда не бывает слишком поздно.
Эта ночь уже кажется странной, словно мир, увиденный через калейдоскоп.
– Почему бы и нет, – говорю я, и Эллис идет за подносом на кухню. Серебряный кофейник, стоящий на нем, смутно напоминает марокканский, и наши чашки с отколотыми краями рядом с ним выглядят довольно жалко.