А когда зарплату перестали платить вообще, Римма Ивановна несколько сникла, но взглядов своих не изменила. Как-то Марья Алексеевна, ставшая к тому времени директором школы, завела разговор о прелестях советской власти: и зарплату вовремя платили, и путевку профсоюзную можно было за бесценок получить. Демократическое нутро Риммы Ивановны не выдержало, она покраснела, покрылась испариной и прошипела сквозь зубы, чуть ли не выгибая спину, как кошка на собаку: "Да вы что?! За коммунистов? В лагеря захотели?!"
Едва уловимая искорка пролетела между двумя пожилыми женщинами. Конечно, тут не обошлось без богини раздора. А иначе как объяснить, что они вдруг стали заклятыми врагами? Разнесчастная политика развела двух учительниц. Марья Алексеевна, говоря словами современных газет, стала вдруг "красно-коричневой", а Римма Ивановна продолжала исповедовать культ цивилизованного Запада и "рыночных реформ".
Недели через две после ссоры на урок к Римме Ивановне явились два человека - стройная женщина в очень дорогом костюме и пахнущий куревом мужичок в рваном свитере. Женщина была чиновницей городской администрации, а мужичок - профессором лингвистического университета (так по-дурацки стал называться тот самый педагогический институт иностранных языков, который в свое время заканчивала Римма Ивановна). На очередном педсовете она вновь увидела этих людей. Женщина прокурорским тоном говорила об ее уроке: никакой методики и существенные ошибки в произношении, а мужичок уныло поддакивал. Затем выступила Марья Алексеевна со словами о том, что теперь, когда школа преобразуется в гуманитарный лицей, таким непрофессионалам, как Иволгина, здесь делать нечего.
Тихо-тихо, как бы скользя по истертому школьному паркету, Римма Ивановна ушла из школы, забрав из кабинета английского языка портреты королевы Елизаветы Второй и своего любимого президента, который к тому времени уже давным-давно сложил с себя бразды правления, поскольку государство, которое он возглавлял, исчезло с лица земли.
Дома ее ждала оглушающая пустота. Она долго стояла, прижавшись лбом к оконному стеклу, и смотрела, как роняют деревья скорчившиеся от холода листья, слушала осипший от простуды голос настойчивого ветра, такого равнодушного к человеческому горю.
На пенсию жить было нельзя. Римма Ивановна стала искать выход из положения. Вскоре маленькая субтильная первокурсница поселилась в ее квартире. Римма Ивановна пыталась подружиться с ней, но ничего не выходило. Девочка не всегда отвечала на вопросы, говорила сквозь зубы, разбила маленький заварочный чайник с изображением Тауэра, привезенный в свое время из Англии. Другая квартирантка оказалась не лучше. Она, наоборот, была чересчур общительна и каждую неделю знакомила Римму Ивановну с новым молодым человеком, которого всегда оставляла ночевать. Стиснув зубы, слушала Римма Ивановна за стеной стоны чувственной студентки и скрип кровати, на которой спала ее мама, но демократические убеждения не позволяли сделать замечание. Наконец девочка съехала с квартиры, заявив, что выходит замуж и что обязательно отдаст Римме Ивановне свой долг за три месяца. С тех пор она больше не появлялась.
Этот год был особенно тяжелым. Цены на продукты росли, а пенсию все чаще и чаще задерживали. Зато престиж английского языка возрос необычайно. Все, кто только мог, давали уроки английского. Римма Ивановна тоже пыталась заниматься со школьниками, но ученики, узнав о том, что она не может пристроить в институт, быстро разбегались. Знания Риммы Ивановны сами по себе никого не интересовали.
В ее внутренней жизни что-то произошло. Ветка, на которой держались роскошные осенние листья, надломилась, упала, обнажив светло-розовую тщедушную сердцевину. Как будто перерезали нерв, на котором все держалось. Именно в эти дни наткнулась она в подъезде на крышку гроба. Оказалось, умер Александр Васильевич. Прошло десять лет с тех пор, как отставной полковник получил молотком по носу. Заслуженная учительница Судьба, большая любительница повторений, распорядилась так, что дверь квартиры Александра Васильевича тоже пришлось вскрывать, поскольку ключей от нее ни у кого не оказалось. Римма Ивановна понимала, что такая судьба ждет и ее. Быть может, не стоило тогда срочно браться за молоток - полковник в отставке получал неплохую пенсию, а главное (это стало для Риммы Ивановны теперь главным) военным пенсии никогда не задерживают.
В квартире Александра Васильевича поселился его племянник. Вскоре он пришел к Римме Ивановне. Как и десять лет назад, визит сопровождался наличием торта. Возраст Риммы Ивановны (а ей в тот год исполнилось шестьдесят пять) не предполагал продолжения с молотком. Влад завел речь об ужасной смерти дяди, об инфляции, о тяготах одинокой жизни и в конце концов предложил Римме Ивановне сделку: он ей ежемесячно платит деньги, равные пяти минимальным пенсиям, а она завещает ему свою квартиру. Римма Ивановна обещала подумать и через неделю согласилась.
Деньги Влада изменили ее жизнь. Теперь она ела не один, а три раза в день, каждую неделю ходила в театр, купила в букинистическом магазине потрепанное собрание сочинений Диккенса. Несколько раз была она в гостях у Влада. По квартире бегали два светловолосых кудрявых мальчика-погодка, на кухне хозяйничала Ольга - очень милая, порядочная и трезвая жена, тоже бывшая учительница английского, работающая теперь в частной фирме. Мальчики изучали язык по совершенно новой методике, которая весьма заинтересовала Римму Ивановну.
Такая жизнь вполне устраивала ее, но, к сожалению, не прошло и полугода с момента оформления завещания, как все изменилось. Влад, ведущий инженер знаменитого на всю страну завода, перестал получать зарплату. Фирма, где работала Ольга, развалилась. Мальчишки росли, их нужно было тянуть. Влад заявил, что в настоящий момент платить Римме Ивановне не может, но, как только найдет нормальную, денежную работу, обязательно выплатит все долги.