— Для чего эта штука?
В ответ Дэвид усмехнулся:
— Эта штука для резьбы по дереву. Этому меня научил отец. Еще я умею делать разную мебель и другие подобные вещи. Вы, наверное, думаете, что это совершенно ненужное для графа умение, я прав?
— Вовсе нет, — возразила она. — Я подумала, сколько еще талантов в вас скрыто. Вы не перестаете меня удивлять.
Дэвид улыбнулся и начал резать древесину.
— Может присядем?
— Куда? Прямо на это бревно?
Дэвид хмыкнул:
— Ах да! Разве может настоящая леди совершить столь примитивный поступок!
— Вот так, да? — Аннабел вдруг почувствовала себя страшно обиженной. — Запросто сяду! И, не дожидаясь помощи, плюхнулась на поваленный ствол.
С улыбкой Дэвид наблюдал, как она вытянула перед собой ноги в сапожках, скрестила лодыжки и торжествующе взглянула на него.
— Я думал, что леди непозволительно так сидеть.
Аннабел заговорщически подмигнула ему:
— Пусть это останется между нами.
Он расхохотался и сел рядом с ней, продолжая работать ножом.
— Итак, признавайтесь: что еще вы умеете делать? — напомнила Аннабел.
Он потер подбородок и на мгновение задумался.
— Давайте подумаем. Я могу топором срубить дерево, обтесать до бревна и распилить на доски. Умею ухаживать за курами и свиньями, разжигать огонь с помощью палочки и камня, хотя предпочитаю огниво, с пятидесяти шагов попадаю в пуговицу на кителе и прекрасно танцую вальс. Но в этом вы уже убедились.
Сколько загадок в этом мужчине, и как он хорош! Из того, что он перечислил, джентльмен из высшего общества вряд ли мог сделать хоть что-нибудь. Вот устраивать скачки, резаться в карты, напиваться в хлам — это пожалуйста.
— Впечатляет.
Она уставилась на свои сапожки, чтобы не потерять голову, если ему еще раз вздумается подмигнуть ей. Впрочем, голову она еще ни разу не теряла, всегда считала это полной глупостью. Но ведь ей и Дэвид до этого не подмигивал. Мужчина с тяжелыми веками и упрямым подбородком способен заставить потерять голову или упасть в обморок даже неглупую женщину. Но самое ужасное, что эта самая очень и очень неглупая леди ничего не имеет против.
— В армии я был чемпионом по бегу и лазанию по самым высоким деревьям, — добавил Дэвид.
— Да, Марианна упоминала, что вы отличный спортсмен.
Хм… На сапоге у себя Аннабел заметила потертость. Надо будет сказать об этом Каре, когда они вернутся домой. Чем бы еще себя отвлечь?
— Не думаю, что все эти мои увлечения помогут мне как графу.
— Кто знает… Мало ли что может случиться, — улыбнулась Аннабел.
Дэвид пожал плечами:
— Если повезет.
Аннабел наклонилась к нему, чтобы снова перехватить его взгляд:
— Вы ведь не шутите, да? Вы считаете, что не обладаете качествами, необходимыми для графа?
— Не обладаю. Вы учите меня тому, что я должен знать, а все, что уже знаю, бесполезно.
— Это не так.
— Разве? За исключением умения вальсировать, что еще может пригодиться мне как графу? У меня и в мыслях не было, что когда-нибудь придется осваивать всю эту ерунду.
Она чуть не задохнулась:
— Ерунду? Вы не можете изменить правила, принятые в свете!
Дэвид покачал головой:
— Я не об этом. Просто, будучи графом по праву, я не предназначен для этого. Мне кажется, отец даже не собирался сказать мне правду. Если бы не случилось так, что я попал в плен и меня объявили в розыск, я до сего дня оставался бы в армии. Вот где мое место!
Аннабел закусила губу, не зная, что сказать. Ей никогда не доводилось попадать в такую ситуацию: обладатель титула не желал иметь к нему никакого отношения. В ее привычной среде почти все титулованные джентльмены были как павлины: носились со своими титулами и страшно ими гордились. Правда, Бо и его друзья не входили в их число: из-за своих титулов не переживали, но понимали, что такое долг, и от своего положения отказываться не собирались.
— Возможно, так предопределено свыше, — произнесла она наконец. — Вы оказались там, где и должны были.
Он усмехнулся:
— Благодарю вас за попытку улучшить мне настроение. Давайте теперь поговорим о вас. Чем любите заниматься вы?
Его нож порхал над палкой, и из-под него вылетали то завитки стружки, то кусочки древесины.
Аннабел засмеялась.
— О, много чем! — она похлопала ресницами, изображая наивную и не очень умную дебютантку. — Я обучена абсолютно всему, что должна уметь девушка благородного происхождения.
— А именно?
— Я вполне сносно играю на рояле, неплохо танцую, обучена чтению и письму, рисую акварелью, даже умею орудовать иголкой с ниткой: и просто, и с выдумкой.