Джулия Тиммон Уроки доверия
1
— А как же твои признания?.. Наши мечты? — Натали не узнавала собственного голоса, сделавшегося безжизненным и хриплым, не чувствовала пола под ногами. Паника, какой до сегодняшнего дня ей никогда не доводилось испытывать, расползалась по душе холодным клейким студнем. — Выходит, говоря о любви, ты просто играл со мной? Развлекался?
Джеймс смущенно кашлянул. Натали видела, что ему не терпится завершить разговор, и тем самым поставив в их любовной истории точку, и поскорее уйти. Навсегда.
— Разумеется нет. Не развлекался. — Джеймс потер лоб и поморщился. Смотреть в глаза Натали он не смел, устремлял взгляд то на ее пальцы с искусно расписанными ногтями, то на ноги в украшенных аппликациями тапочках. — Я искренне верил во все, что говорил. Клянусь! Понятия не имел, что в один прекрасный день… чувства остынут, исчезнут…
В один прекрасный день! У Натали все поплыло перед глазами. Но она не заплакала — не из нежелания показаться слабой и уязвимой, а оттого, что слез больше не было.
Четыре дня назад Джеймс не пришел ночевать — сообщил по телефону, что остается у родителей и что в ближайшее время будет очень занят. Уже тогда Натали уловила в его голосе пугающие нотки безразличия, отдающие бедой. Вчера он опять позвонил и сказал все с той же прохладцей, что их отношения совсем не те, какими были прежде, и что ему хотелось бы вновь обрести свободу. Пообещав явиться завтра утром, чтобы вернуть ключи и попытаться все объяснить, Джеймс, не добавляя ни слова, положил трубку.
Натали прорыдала всю ночь. Только под утро взяла себя в руки и, решив любым способом спасти их роман с Джеймсом, попыталась привести в порядок опухшее от слез лицо и расшатанные нервы. Напрасно.
На ее покрытые блеском губы он не обратил ни малейшего внимания, а старательно зафиксированные воском прядки «рваной» челки лишь окинул рассеянным взглядом. Джеймс даже в комнату не прошел — ни в гостиную, ни в спальню, где Натали умышленно не заправила постель и зажгла аромалампу, — завел разговор прямо в прихожей.
Как выяснилось, в последнее время в присутствии своей подруги, то есть ее, Натали, он все чаще ощущал себя засаженной в клетку птицей, безвременно состарившимся женатиком. Ему, видите ли, стало вдруг понятно, что, для серьезных отношений он еще не созрел, что, прежде чем осесть, должен нагуляться, насытиться вольной холостяцкой жизнью. Натали смотрела в любимые зелено-голубые глаза, которыми когда-то Джеймс буквально поедал ее, и с ужасом сознавала, что в них не отражается ни капли былой страсти. Лишь — тень смущения и желание как можно быстрее очутиться за пределами этого дома, вне жизни Натали.
— Говоришь, твои чувства остыли и исчезли? — медленно произнесла она в приступе внезапно вспыхнувшей злости. Ей вдруг захотелось подскочить к нему и вцепиться в его смазливую физиономию всеми десятью ногтями, на которых красовались выведенные с таким усердием узоры. — Так просто? Исчезли без предупреждения?
— Мм… да… — Джеймс настороженно посмотрел ей в глаза и отступил на два шага к двери.
— Когда же это случилось? — Натали понимала, что все зря, что вразумительных ответов на свои вопросы она не получит, но остановиться не могла. Какая-то неведомая сила принуждала ее делать хоть что-нибудь, чтобы смотреть на приготовившегося к побегу любимого было не так нестерпимо больно. — Когда твои чувства испарились, а? Четыре дня назад? Может, тебе мамочка посоветовала меня бросить? «Сынок, ты слишком молод! Не связывайся с этой дурочкой, таких у тебя будет еще сотня!»
— Не говори глупостей, — негромко, но твердо потребован Джеймс, уже берясь за дверную ручку. — Мать тут абсолютно ни при чем. Я принял решение самостоятельно, и не четыре дня назад, а гораздо раньше.
От негодования и обиды Натали чуть не задохнулась. К ее слегка нарумяненным щекам прилила кровь, крепкие белые крылья прямого носа чуть расширились и напряглись.
— Значит, ты уже знал, что уйдешь, но продолжал морочить мне голову? — выпалила она, ощущая себя готовой взорваться бомбой.
— Ната, прошу тебя, давай расстанемся достойно.
Ната. Так Натали называл только он. У нее на мгновение зашлось сердце.
Мать Натали Мейпл, Александра, была русской. Густые пепельные волосы и лазурные глаза дочь унаследовала именно от нее. И загадочный славянский темперамент, еще несколько месяцев назад приводивший Джеймса в полный восторг.
С отцом Натали ее мать повстречалась во время отдыха в Крыму, а через год, соблюдя все формальности и преодолев уйму препятствий, вышла за него замуж и переехала из Советского Союза в Штаты. Единственное чадо появилось у Мейплов спустя два года. Александра давно решила, что если родит дочь, то назовет ее Наташей, но последовала совету мужа и дала ребенку более привычное для слуха американцев имя Натали.