Мальчишка устраивается на опрятной скамейке и дает Даррену обещание ждать его здесь, и когда мужчина быстро удаляется в сторону лавки BaskinRobbins, Питер готов кричать от своего счастья.
Кажется, что все вокруг дышит лаской и трепетом, и нежные ароматы Лондона вплетаются в грудь розовыми кустами, осыпая легкие лепестками цветов.
Солнце, как нежная мать, бережно гладит мальчика по щекам, по волосам, по носу и плечам, и каждая клеточка тела так и верещит о своей радости, о своем восторге.
Появляется Даррен, вручает шоколадное мороженое и слегка неловко пытается достать из портфеля диктофон, и Паркер со смехом вызывается помочь ему подержать его рожок.
Затем все оказывается на своих местах: диктофон посередине на скамейке, телефон с вопросами — в свободной руке Даррена.
— Отлично, давай начнем?
— Угу, только это… — Питер смущенно мешкает, опускает глаза в пол и чувствует, как краснеет от какой-то неуверенности в себе.
— Чего? — Даррен откусывает мороженое, потом смешно щурится от холода, и Питер смеется, снова ощущая себя в безопасности, в комфорте и в покое.
— Мне как к тебе обращаться? В смысле, на «Вы»? — мальчишка замолкает, приоткрыв губы, ожидая ответа, но когда брови мужчины напротив вопросительно и с доброй насмешкой медленно ползут наверх, Питер поправляется:
— Я про интервью!
— А, ну! Значит, начнем, будто только встретились, но уже знаем друг друга, окей? Давай… Вот черт! — не успел Даррен договорить, как его мороженое смачно падает ему прямо на рубашку, растаяв и не удержавшись под солнцем.
Питер поперхнулся от смеха, больше веселясь выражению лица журналиста, чем самой ситуации.
— Эй, хватит хрюкать, свинюшка! Вытри рот! — Даррен просто так не остается, а затем добавляет:
— Погоди тут еще немного, я схожу куплю салфетки, — и он, отряхиваясь и обреченно поглядывая на кивающего Паркера, снова уходит.
Питер, пользуясь уединением, быстро утирает рот рукавом. Вот да, тоже заляпался немного.
Выражение лица Даррена, когда упало его мороженое, снова появляется у него перед глазами, и парень не сдерживает нового смешка.
Быстро проглатывает остатки мороженого и вздыхает.
— И что ты тут делаешь? — холодной судорогой этот голос проходит под кожей, заставляя каждый волосок, как от паучьего чутья, наэлектризоваться.
— Гуляю, — Паркер даже головы не поворачивает в сторону возмущенного Старка. С хера с два.
— И с кем? — напряженно, как горячая натянутая струна, голос щемит в висках.
— Один. Оставьте меня в покое! — Питер не понимает. Правда, честное слово, не понимает, зачем все это. Он не хочет, чтобы Старк знал Даррена, скандал будет на весь мир!
Нет, не сейчас.
— Да?! Оставить тебя в покое?! Ты сбегаешь, не сказав ни слова, Питер! — Старк срывается, и с его приходом весь мир меркнет в черных красках.
— Я ухожу, — тихо отчеканивает мальчишка, чувствуя, как его желваки передергивает на скулах, как голову сковывает мигрень.
Он хватает рюкзак и быстрыми шагами убирается из сквера. Старк следует за ним, а затем, затолкнув в машину, садится за руль:
— Да что с тобой вообще?! Твое поведение… У меня слов нет! — рычит он, пристегивая ремень безопасности Питера, чтобы тот с места не рыпнулся.
Паркер не хочет глядеть на Старка: уж слишком сильные чувства вызывают внутри мальчишки его глаза.
Он смотрит в окно и с зазрением совести видит Даррена, недоуменно озирающегося вокруг.
Машина с неприятным рывком двигает вперед. Питер не сдержится больше.
====== Часть 8 ======
Мальчишке настолько неловко перед Дарреном, что он почти сразу же забрасывает его личку миллионами сообщений с оправданиями, извинениями и благодарностями за прекрасное времяпровождение.
Паркер хоть и ощущает напряженный и настороженный взгляд Старка на себе, все равно продолжает с лихорадкой писать и писать, ожидая ответа.
Сообщение от Даррена приходит через пару минут. Питер с облегчением выдыхает когда-то судорожно втянутый воздух, когда журналист говорит ему, что ничего страшного и что он все понимает.
Даррен желает ему удачи.
— И с кем ты там так упоительно общаешься? Тетушке жалуешься? — Старк выжидает момент, когда юноша заблокирует телефон и уложит его к себе на колени, демонстративно отвернувшись к окну.
Питер зажмуривается, отгоняя подальше скверные мысли и грубые ответы.
— Какая вообще разница?
— Большая разница! Тебя не было целый день, посмотри на часы — уже шесть вечера! Если бы не жучки, я бы тебя потерял, Питер! Конечно большая разница, с кем ты был! А ты точно был с кем-то, — голос Тони теперь не сердитый, а обреченный и даже немного грустный, — Я же говорил тебе, что ты сейчас под моей ответственностью, и я беспокоюсь за тебя как за собственного ребенка! — (на словосочетании «собственный ребенок» внутри Питера проходит электрический разряд, приносящий боль), — Не вынуждай теребить Хэппи, чтобы он постоянно бродил за тобой.
Паркер молчит в ответ, так и не отведя помутненный взгляд от окна с размытыми летящими пейзажами главных улиц Лондона, переходящих от света к тьме, превращаясь в шумные вечерние прогулочные тротуары.
Мальчишка прижимает руку ко рту, сам не понимая того, будто бы сейчас расплачется. И правда — плакать хотелось; из-за чувств к Старку, из-за непонимания со всех сторон; из-за того, что он скучал по Мэй и хотел домой, к ней.
Закатное солнце прощалось с Паркером, тоже покидая его до завтра, и почему-то стало еще печальнее, несмотря на то, что вокруг зажигались прекрасные фонари, оживали бары и атмосферные пабы, песни уличных музыкантов становились веселее, радостнее, ярче; уличные кафе наполнялись парочками, туристы шурудили к одному памятнику, потом — к другому, а коренные жители закатывали глаза или же говорили «мы не понимаем по-американски» и раздраженно удалялись по домам.
Встречный ветер бил Питера в лицо, хотя в машине Даррена, наоборот, ласкал его, а теперь словно предал. Или Тони гнал слишком быстро, но сердце в пятки не уходило.
Питер знал, что Старк никогда не подвергнет его опасности.
— Ты голоден?
Питер покачивает головой, сам не ощущая собственного ответа: ему все равно поест он или нет. Тони видит его реакцию, глубоко вздыхает и сжимает губы, слишком сильно сдавливая пальцами руль. Паркер искоса замечает, как скулы Тони раздражительно передергивает, как его взгляд становится жестче, раздраженнее. Как он хмурит брови в своих собственных раздумьях, и Питеру становится больно оттого, что Тони думает о нем с таким выражением лица.
Может Паркер и правда поступил нехорошо? Но ведь Старк сам развязал эту «войну», сам повел себя как неуравновешенный…
Питер окончательно запутался. Хотелось натянуть свой костюм и прогуляться по дьявольски знакомым крышам Квинса, где воздух такой родной и успокаивающий, где его знают, как доброжелательного соседа…
Где Питер знает себя таким.
Старк припарковал машину в подземной личной парковке, и дверь перед Питером автоматически открылась, словно бы взлетая вверх. Тони молчал, напряжение током бегало по его серьезному родному лицу, и что-то в его выражении заставило Паркера стыдливо опустить глаза куда-то в пол, разглядывая ровную дорогу под ногами с поддельным интересом.
Сердце скакало в груди как умалишенное, словно бы вспоминая все те моменты, когда Паркер так наивно полагал, что Тони Старк для него — просто кумир. Просто хороший человек.
Сейчас все настолько иначе, что дыхание перехватывает в самом горле: даже находясь с ним в таких ужасных отношениях, Питер любил его так сильно, что живот спазмом сводило, а коленки подгибались как у маленького ребенка.
Они вошли в лифт, этажи полетели под ногами стремительно и быстро.
Воздух давил на легкие Питера, вынуждая содрогаться как в лихорадке, а слезы сами собой подбегали к глазам.