Через ведомственную систему в Центр выкачивался как прибавочный продукт, создаваемый в промышленности и сельском хозяйстве, так и ценнейшее сырье, русские ископаемые богатства, достижения культуры, науки и техники, лучшие кадры и таланты.
Господство отраслевой системы управления позволяло министерствам и ведомствам безответственно хозяйничать на территориях, не заботясь ни о социальных проблемах, ни об экономике. Местные власти, население регионов были бесправны перед хозяевами из Москвы. Так например, в Ленинградском регионе к середине 80 годов функционировало более 300 крупных предприятий и организаций 150 министерств и ведомств, практически не подконтрольных в своей хозяйственной деятельности городским властям. Последние были обязаны лишь создавать условия для их успешного функционирования. Робкие попытки скоординировать деятельность указанных предприятий с учетом региональных интересов в виде территориальной программы типа «Интенсификация 90» были уже припарками к умирающему телу затратной экономики.
Руководство страны в этом случае, как и по многим другим ключевым моментам социалистического строительства, отошло от принципов, сформулированных основателем государства В. И. Лениным. Он всегда полагал приемлемым для Советской России систему управления через крупные совнархозы. Однако легче было клясться в верности ленинизму, бесконечно присваивать его имя, празднуя его дни рождения и смерти, строить помпезные музеи и памятники, чем следовать его идеям в реальной жизни.
Территориальная система управления экономикой более органично позволяет сочетать централизм с демократией. Центр, передавая заботы социального развития регионам, которые с учетом географического, климатического, природного и национального аспектов несомненно лучше могут руководить территориями, получает возможность сосредоточиться на стратегических направлениях.
При территориальной системе управления, а также самоуправлении не было бы столь навязчивого стремления у союзных республик избавиться от Москвы.
Наибольший ущерб отраслевая система управления нанесла России. Посредством централизованных «насосов» из российских регионов выкачивались все соки. А центр, чтобы ублажить (зачастую из политических соображений) союзные республики, выбрасывал на их развитие огромные ресурсы, которые, будучи для получателей даровыми, использовались расточительно. На Россию смотрели как на дойную корову, обязанную содержать всех и вся. При этом спокойно, как говорится, насосавшись досыта, бросали в лицо России и русским обвинение в имперском поведении и в отсталости.
Наиболее яркий пример — это освоение целинных и залежных земель в Казахстане. Эта авантюра была проведена прежде всего за счет исконных русских областей. В результате в России образовалась целая зона народного бедствия — «Нечерноземье».
Специального внимания и глубокого анализа требуют экономическая и социальная политика Советской власти по отношению к крестьянству. Огромный аграрный сектор СССР длительное время являлся тем бездонным колодцем, из которого государство безоглядно черпало людские и материальные ресурсы. Он использовался для обслуживания городов как поставщик ресурсов для промышленности и строительства, в основном как сырьевой придаток индустриализации. Организация собственно сельской нормальной жизни была на втором плане.
Постоянное перекачивание ресурсов в города подрывало село, делало жизнь в нем тяжелой и отсталой. А это в еще большей мере приводило к оттоку населения, особенно молодежи в города.
Партия и Советская власть за все 75 лет так и не сумели повернуться лицом к жителям и работникам сельскохозяйственной сферы. Более того, все меры были подчинены одному — как побольше выкачать средств из крестьянства. Для этого особенно пригодились стоимостные инструментарии хозяйствования, позволяющие «цивилизованно» перекачивать, а попросту воровать чужой труд.
Так, под видом совершенствования хозяйственных отношений была отменена натуроплата за труд в колхозах и совхозах. Вместо натуральной сельскохозяйственной продукции крестьянин стал получать денежные бумажные знаки. Теперь вся продукция без остатка могла вывозиться в города, где и были элеваторы, мясокомбинаты, мукомольные заводы и т. п., а взамен сельскохозяйственным предприятиям начислялись денежные суммы, носившие практически условный характер, поскольку реализовать их в силу всеобщего дефицита и жесткого распределения, превратив в материальные и духовные блага, было невозможно. Крестьяне тоже получали бумажки, с которыми вынуждены были ехать в город за многими товарами, в том числе и за продуктами питания, подвергаясь за это еще и издевательствам со стороны городских жителей — «нахлебники приехали, колбасу нашу вывозят».