Однако, просматривая биографию этого человека, я поразился тому, что он стал прототипом многих легенд и даже литературных персонажей…
Судите сами:
Во-первых, история про грош, описанная в псевдостихах православной монахиней Валерией (Мокеевой). Наберите в гугле фразу «Это было в старинные годы» и сами прочитайте это жуткое «стихотворение». Не могу я тут его публиковать. А история о том, что Ян поздно вечером возвращался домой и был встречен разбойниками. Романтики большой дороги не стали тратить время на банальные вопросы типа: «Как пройти в библиотеку краковского университета?», «Нет ли пергамента, письмо матушке написать? А если найду?» или «Когда же уже Колумб нам табак привезет? Надо же как-то закурить?» Лихие ребята просто и бесхитростно попросили Яна отдать им все деньги, явно напирая на слово «все». Ян, простая душа, деньги тут же отдал. А когда отошел на приличное расстояние, нащупал еще несколько монет, завалившихся за подкладку. С криками: «Стойте!» — он побежал за разбойниками и отдал им завалявшееся золото. Чем немало разбойников развеселил. Они похлопали честного парня по плечу и вернули награбленное, видимо, испугавшись, что бессребреничество заразно и передается через прикосновение к монетам.
Кстати, в своих «стихах» Мокеева все перепутала. У нее там Ян якобы невольно соврал, а потом покаялся во вранье (этакая законническая мыслишка — каяться в псевдогрехах). Да и разбойники у нее все поголовно покаялись, как в сказке. Но гадкие стишки пришлись по вкусу многим русским протестантам, и в баптистских церквах я их слышал довольно часто. Легенда осталась, а имя человека из нее исчезло.
Во-вторых, борьба с искушениями. Ян был постник и однажды очень захотел жареного барбекю (тогда слова такого еще не придумали, а блюдо уже готовили… такой вот парадокс). Искушение было так сильно, что он схватился за раскаленную решетку и закричал сам себе, глядя на мгновенно прожарившуюся кожу руки: «Мяса хочешь? Жареного? А вот этак вот не угодно ли?» Становиться автоканнибалом Ян не захотел и искушение превозмог. Жареная рука Яна Краковского позже трансформировалась в отрубленный палец отца Сергия из рассказа Л.Н. Толстого.
В-третьих, однажды его пригласили на званый обед (иногда нужно было приглашать профессора, даже такого странного). Но слуга у входа объявил, что дресс-код не соответствует, ибо ряса слишком рвана и грязна для приличного общества. Что делать, пошел Ян домой и переоделся в новенькую сутану, которую берег на черный день. Но на обеде случайно задел слугу, а тот пролил на неуклюжего профессора суп (это неудивительно, со мной, например, такое частенько случается, только я обхожусь без слуг). Поднялся скандал. Слуга извинялся, как мог. А Ян сказал: «Это справедливо, сутана должна быть накормлена, ведь только благодаря ей меня сюда пропустили».
Позже эту историю, только не с сутаной, а с шубой, я уже слышал в баптистских легендах об Иване Рябошапке.
В-четвертых, его забота о бедных. Однажды на другом званом обеде рангом пониже в дверь постучался нищий. Слуги хотели попрошайку прогнать, но Ян схватил со стола свою тарелку и отдал средневековому бомжу. Другому нищему он однажды отдал свой плащ. А потом, по преданию, ему явилась Дева Мария и плащ этот вернула (ну это уж и впрямь легенда… Скорее всего, новый плащ ему подарил кто-нибудь из совестливых горожан). Но снова ассоциации из известного мультфильма: «Звонил король. Спрашивал, куда принести полцарства»…
Так и жил в Кракове наш недотепа, преподавал теологию и любил людей.
Кстати, почему-то никто не приписал себе еще один красочный факт его биографии.
Как-то раз на Яна написали донос. И в результате несправедливого церковного суда высоколобого, но беспомощного в быту профессора сослали в деревеньку Олькуш, где суровые жители добывали свинец и лекции по богословию слушать не желали.