— Скорее всего, дело не в лени, а в том, что ты необучаема.
— Что ты хочешь сказать?
— Брось, Грейнджер. Ты же явно не спортсменка.
Гермиона уперла руки в боки. Ох, лучше бы Малфой имел в виду не то, о чем она подумала.
— Значит, ты утверждаешь, что умных спортсменов не бывает?
— Да нет! — хмыкнул Малфой. — Взгляни на меня: мил, мозговит, мускулист.
— Ой, Малфой, не начинай. Лично меня остролицые хорьки не привлекают.
Гермиона осознала, что врет, сразу же, как только эти слова вылетели у нее изо рта. Только слепой бы не заметил, как сильно похорошел Малфой за последний год. Гермиона списала бы это на какую-нибудь особую форму посттравматического синдрома, оставшегося со времени, проведенного в той проклятой палатке, если бы не шепотки среди остальных гриффиндорок. Малфой, может, и красив, но геморрой тот еще.
— Да тебе крупно повезет, если я хотя бы пальцем к тебе притронусь, — презрительно взглянул на нее Малфой.
— Спустись на землю, — отрезала Гермиона, мрачно глядя на свою метлу.
Метлу Гермиона купила в Косом переулке, когда запасалась необходимым для учебы. Она так радовалась, что наконец-то поняла, о чем все эти годы говорили Гарри и Рон. Они были правы: квиддич — это весело. А побеждать в квиддиче — еще веселее.
Но сейчас все изменилось: друзей, по непонятной причине, стал раздражать её интерес к квиддичу. Гермиона думала, они будут рады, что она наконец-то полюбила спорт, ведь они так долго пытались увлечь ее. Однако после того единственного матча в «Норе» они уклонялись ото всех просьб научить Гермиону играть. И она никак не могла взять в толк, почему — ведь ее команда выиграла, причем исключительно благодаря стараниям Гермионы и ее же тактическим находкам.
Волоча за собой свою «Молнию», она побрела прочь с поля.
— Эй! Ты куда? — спросил Малфой.
— Обратно в свою гостиную.
— Что? Зачем?
Гермиона яростно сверкнула глазами.
— А сам как думаешь? Мне есть чем заняться, кроме как препираться с тобой остаток дня.
Малфой обогнал ее и преградил дорогу, подбоченясь.
— О нет, никуда ты не пойдешь! Тебя надо научить играть в квиддич, и я это сделаю.
Гермиона уставилась на него с открытым ртом. Малфой похлопал ее по подбородку.
— Не тупи, Грейнджер. У нас полно работы.
</p>
* * *
<p>
Четыре часа спустя Драко уже жалел о проявленной решимости. В волшебном мире все долги считались долгами чести, и если он так и не сможет научить Грейнджер, пятно на его репутации останется на всю жизнь. Но Драко бы это пережил. В конце концов, он когда-то был Пожирателем смерти — куда уж хуже? Ведь это же невозможно! Грейнджер была безнадежна и, в довершение всего, азартна. До неприличия.
Драко снова вцепился в свои когда-то безупречно уложенные волосы.
— Грейнджер, нет! Неправильно. Маятник Морана делается так, — прокричал он, выполняя метлой изящные движения.
— Я так и делаю! — прокричала Гермиона в ответ.
— Нет, не так. Твой маятник столь же изящен, как горный тролль в брачный период.
Она сердито выдохнула, решительно вытерла ладони о мантию, вцепилась в метлу и попыталась еще раз. Упорство ее сомнений не вызывало, но способностей к квиддичу у нее не было вообще. И неважно, сколько раз Грейнджер пыталась — ничего не выходило. Даже Крэбб и Гойл так бы его не раздражали.
Драко резко выдохнул, сдувая с глаз челку.
— Так, ладно, попробуем в другой день. Не хочешь выучить Уловку Рамади?
Грейнджер должна была все сделать правильно. Уловка Рамади была основой основ. Все, что было нужно, — это обмануть вратаря, держа мяч, словно перед броском, а затем направить метлу в сторону, облететь противника и забить гол в пустые ворота.
Драко расположился перед кольцами и хмуро наблюдал, как Грейнджер возится с квоффлом. Наконец, ей удалось его пристроить в руке и сделать вид, что пытается забить гол. Жалкая попытка обмануть Драко явно была неудачной, но он послушно поддался, а затем… провалился в темноту.
</p>
* * *
<p>
Гарри сидел в Больничном крыле и наблюдал за неподвижно лежащим Малфоем. И это не осталось незамеченным. Мадам Помфри просто посмотрела на него с подозрением. Забини сострил, что теперь может приударить за Джинни, раз уж Гарри перестал скрываться. Нотт уставился на него с неодобрением, а Паркинсон невероятно долго выла над бессознательным Малфоем, полностью игнорируя Гарри.
Но слизеринцы, в конце концов, ушли, а Гарри остался. Он пытался не обращать внимания на чувство вины, но оно никак не исчезало. Это неверноятно раздражало, но что-то подсказывало Гарри, что он все же причастен к госпитализации коллеги-ловца. Он, конечно, не был в ответе за квиддичную сноровку Гермионы, но в том, что с её мастерством близко познакомился Малфой, был виноват именно он.