Я разглядывала свое отражение в зеркале, изображая восторг от новой прически. Рэкс подождал минуту.
– Пру не уверена, что сможет и дальше регулярно приходить к нам.
– Нет-нет, смогу, – торопливо заверила я, не осмеливаясь поднять на него глаза.
– Ты же мне сказала в школе, что твоя мама этим недовольна, – строго сказал Рэкс.
– Она передумала.
– Ты уверена? – спросила Марианна. – Мы тут немного разбаловались, как будто у тебя других дел нет, как сидеть с нашими детьми.
– Я уверена.
– Ну и отлично, – сказала Марианна. – Правда, Кит?
Рэкс промолчал. Я понимала, что он в ярости, но ничего не могла с собой поделать. Он вышел из комнаты, не обращая внимания на нас обеих.
Марианна махнула рукой:
– Не обращай на него внимания. Он всю неделю немного нервный. Мне, видимо, лучше не сердить его и быстренько собираться. Хотя я бы лучше осталась дома и поиграла в парикмахерскую!
Она улыбнулась мне. Я видела в зеркале свою собственную ответную улыбку. Я чувствовала себя страшной грешницей. Мне казалось, что зеркало сейчас треснет, стены обрушатся на меня, ковер соскользнет в темную пропасть и увлечет меня за собой.
Но я по-прежнему сидела на Марианнином пуфике, и зеркало отражало наши улыбки, словно мы позируем для портрета.
15
Совесть продолжала меня мучить и после того, как Рэкс с Марианной ушли.
Я была особенно заботлива с детьми, сидела у кроватки Лили, держа ее маленький кулачок, и пела ей песенку, пока она не заснула. Она так крепко вцепилась в мои пальцы, что я их с трудом высвободила.
Гарри тоже был в удивительно ласковом, общительном настроении. Я почитала ему свою старую книжку «Там, где живут чудовища». Он сделал вид, что ему страшно, чтобы забраться ко мне на колени и посидеть в обнимку. Я взяла его восковые мелки и нарисовала ему огромное лохматое и когтистое чудовище.
Потом я сочинила новый вариант истории про маленького мальчика Гарри, который отправился на корабле в ту страну, где живут чудовища, но они не стали рычать на него и показывать когти. Чудовища низко поклонились королю Гарри и принесли ему кучу подарков, а потом легли на спинки, и он пощекотал им толстые пушистые брюшки.
– Вот так. – Я опрокинула Гарри на спину и пощекотала.
Мне пришлось повторить историю несколько раз, но постепенно Гарри начал тереть глазки. Я завела другую историю – про зиму в краю чудовищ, когда все занесло снегом и чудовища попрятались в свои уютные берлоги.
– Вот так, – Я положила Гарри под одеяло. – Вот и ты в берлоге, малыш-чудовище. Теперь закрывай глазки и соси лапу.
Гарри засмеялся, сунул палец в рот и через минуту уже спал.
Я стояла в темной детской и слушала ровное дыхание спящих детей. Они принимали меня за добрую волшебницу-крестную, а на самом деле я была злой ведьмой, стремящейся околдовать их отца.
Я вернулась в большую спальню и включила свет. Из зеркала на меня укоризненно смотрел призрак Марианны.
– Простите! – прошептала я. – Зачем вы только так добры ко мне? Я не хочу вас обижать. Но что же я могу поделать? Я так его люблю.
Я подошла к их двуспальной кровати и зарылась лицом в его подушку. Мне казалось, что он лежит рядом, что он обнимает меня…
Я услышала стук входной двери, звук шагов, голос Рэкса.
Сердце у меня бешено заколотилось, я приподняла голову, не понимая, во сне это или наяву. Нет, внизу действительно раздавались голоса. О господи, не могли же они так рано вернуться? Может быть, я уснула? Я соскочила с кровати, взбила подушку Рэкса, расправила желтое одеяло и побежала к двери. Когда я ее открыла, Марианна подымалась по лестнице и увидела меня.
Она нахмурилась:
– Пру? Что ты делала в нашей спальне?
– Ой, Марианна, извините! Мне просто захотелось еще раз поглядеть в зеркало на свою новую прическу и макияж.
– А-а, понятно. Ты правда отлично выглядишь.
Сама Марианна выглядела ужасно, растрепанная, зеленовато-бледная. Она пояснила, заметив мой взгляд:
– Меня стошнило. Киту пришлось остановить машину.
– Бедная вы, бедная! Как вы думаете, это грипп или что-нибудь такое?
– Нет, это просто те самые дни. У меня иногда такое бывает. Все пройдет, только нужно поспать. Глупо было выходить. О господи, голова! – Она прислонилась к перилам и закрыла глаза.
– Давайте я помогу вам лечь, – робко предложила я.
– Не надо, я справлюсь. Деньги возьми у Кита, ладно?
– Но я их не заработала.
– Это не по твоей вине, детка. Ладно, мне надо лечь, а то я упаду. Тогда до следующей пятницы?
– Надеюсь, – ответила я.
Она вяло помахала мне и скрылась в спальне. Через секунду я услышала скрип пружин.
Я медленно спустилась по лестнице. Во рту у меня пересохло, живот свело. Рэкс стоял в прихожей, не снимая куртки.
– Марианна легла, – сказала я.
– Хорошо. Поехали, я отвезу тебя домой.
– Поехали.
Я шла за ним к двери, по садовой дорожке, к калитке, в машину. Когда он включил зажигание, я тихо спросила:
– Вы на меня сердитесь?
– Да, – ответил он.
Больше я не посмела сказать ни слова. Мы ехали молча. Я пыталась придумать, как все поправить. Вот они, наши драгоценные десять минут вместе – и они уходят. Мы их потеряли.
Тишина в машине стала невыносимой. Видимо, Рэксу тоже так показалось, потому что он протянул руку и включил радио. Машину заполнила громкая эстрадная музыка. Песня об утраченной любви, нарушенных клятвах, изменах. Каждая строчка, казалось, что-то говорила о нас.