– Тебе кажется, что ты меня любишь…
– Я тебя люблю!
– А на будущий год ты влюбишься в другого учителя, или художника, или кого-нибудь еще. А потом в художественном институте ты встретишь какого-нибудь патлатого студента…
– Ты думаешь, я правда буду учиться в художественном институте?
– …а потом в другого студента и еще в одного. А потом ты, может быть, встретишь настоящего мужчину своей жизни и будешь жить с ним вместе, и родишь ему детей. И как-нибудь ночью вы будете целоваться, и он спросит тебя о твоих прежних увлечениях, и ты скажешь: представляешь, когда мне было четырнадцать лет, я влюбилась в своего школьного учителя рисования. Ручаюсь, что ты не сразу сможешь вспомнить мое имя.
– А ты будешь всегда помнить мое имя?
– О да! Тебя не забудешь, Пруденс Кинг.
– А ты никогда не целовался с какой-нибудь другой девочкой из школы?
– О господи, за кого ты меня принимаешь? Нет, конечно.
– Но ты рад, что целовался со мной?
– Я очень счастлив, очень несчастен, совершенно сбит с толку, – сказал он. – Я просто не знаю, что теперь делать. – Он тяжело вздохнул. – Я правда не знаю.
Я не могла разглядеть в темноте его лицо и нежно провела по нему пальцами.
– Мне кажется, у тебя грустный вид. Пожалуйста, Рэкс, не грусти. Будь счастливым. Я счастлива. Я никогда не была так счастлива за всю мою жизнь. Я даже представить себе не могла, что такое бывает. Я много читала, воображала разные вещи, но я не знала, что это будет так чудесно.
– Ах, Пру! Иди ко мне.
Он прижал меня к себе, крепко обвил руками, положил мою голову себе на грудь. Я лежала на боку, какие-то части машины впивались мне в бедро и ногу, но я с радостью дала бы распилить себя пополам, лишь бы он меня не отпускал. Он тихонько поцеловал меня в макушку, зарывшись носом в волосы.
– Твой шиньон потихоньку разваливается, – сказал он. – Ой, шпилька! Ты не против, если я выну шпильки и распущу их? У тебя очень взрослая новая прическа, но мне больше нравится по-старому.
Я тряхнула головой, и волосы сразу рассыпались. Рэкс играл ими, наматывая прядки на пальцы.
– У тебя чудесные волосы, – сказал он
– Ужасные! Я всегда мечтала о прямых шелковистых волосах.
– Твои волосы похожи на тебя.
– Да, буйные, шальные и непокорные.
– Шальные, правда, но зато такие упругие и живые. И совершенно непокорные. Что мне с тобой делать, Пру? Что нам делать?
– Я знаю что, – сказала я. – Мы сейчас поедем и будем ехать и ехать, всю ночь, пока не приедем в такое место, где мы никогда не были, где нас никто не знает, и там начнем новую жизнь – мы вдвоем, Пру и Рэкс, Мы будем жить очень экономно, на хлебе и сыре, ну может быть, еще картошка иногда, ты не будешь ходить на работу, я не буду ходить в школу, мы будем целыми днями писать картины. Ты научишь меня всему, чего я не умею. Мы будем ходить гулять рука об руку, а вечером сворачиваться рядышком на диване и читать. Может быть, ты будешь читать мне вслух… Ты бы хотел так?
– Да. Я бы очень хотел так. Если бы!
– Давай загадаем желание, чтобы когда-нибудь это исполнилось. – Я вырвала длинный волос из своих распущенных прядей.
– Что ты делаешь?
Я нащупала его левую руку и обмотала свой волос вокруг безымянного пальца.
– Вот! Это значит, что когда-нибудь ты будешь мой. Я загадала желание. Ты тоже загадай, Рэкс. Закрой глаза и пожелай, чтобы так было!
– Иногда тебе можно дать четыре, а не четырнадцать, – пробормотал Рэкс.
Но потом он притих и сжал ладонь. Я поняла, что он тоже загадывает желание.
– Ну что ж, будущего все равно не угадаешь, – сказал он. – А пока мы в настоящем. Меня ждут дома двое маленьких детей и больная жена. Если Марианна проснется, она удивится, куда я запропастился. Я сам удивляюсь. Наверное, у меня поехала крыша. Ладно, давай-ка я отвезу тебя домой.
– Но еще совсем рано! Мы вполне можем побыть тут еще полчасика, и никто не заметит.
– Нет, Пру, пора ехать. – Он ласково подтолкнул меня обратно на мое сиденье.
Мы поехали по аллее.
– Мы могли бы ехать дальше в любую сторону – в Шотландию, или в Корнуолл, или в Уэльс.
– Могли бы. Но не поедем. Мы поедем прямо к твоему дому, ладно?
– В этот раз…
– В этот раз, – сказал Рэкс.
– Но когда-нибудь…
– Да, когда-нибудь… – скучным голосом повторил он.
– Ты надо мной смеешься?
– Да. И над собой тоже.
– Все будет хорошо, Рэкс, вот увидишь. Я не буду усложнять тебе жизнь в школе. Я буду вести себя тише воды, ниже травы. Не смейся, правда буду. Я буду делать все, что ты скажешь, обещаю, – лишь бы мы иногда хоть чуть-чуть бывали вдвоем.
Я продолжала бормотать, испуганная молчанием Рэкса. Но когда мы въехали на нашу улицу, он остановил машину, не доезжая до магазина, оглянулся и поцеловал меня на прощание долгим, чудесным поцелуем.
– А теперь иди, скорее, а то я тебя правда увезу, – сказал он.
– Тогда я остаюсь!
– Пру. Пожалуйста. Иди.
– Поцелуй меня еще раз!
– Кто обещал делать все, что я скажу?
– Ладно, ладно. Доброй ночи, Рэкс, милый. Увидимся в школе!
– Ш-ш! Ну иди же, будь хорошей девочкой. И пожалуйста, без прощальных взмахов и воздушных поцелуев, договорились?
Я вышла из машины и послушно побрела к магазину, даже не обернувшись. Открыв дверь, я снова оказалась в пыльном, затхлом мире старых книг, которые никто уже не хочет читать.