========== Часть 1 ==========
но нет — мое сердце взрывается
бессчетное количество раз каждый день
и осколки ранят меня изнутри,
прорезают кожу и бьют окна глаз,
и из всех моих потуг стать счастливой,
спокойной, разумной выходит какая-то хрень,
и я временами слышу шуршание легкой ткани
презренья в обрывках проносящихся фраз.
сунули бы подальше свою безысходность
и блеклость — нет больше сил,
я устала пытаться стать собой,
я устала стараться быть лучше, красивей, умней,
я устала нести свою душу на блюде
и отрывать от нее всем.
Ах, ну да — никто ничего и не просил…
Мария Канатова
— Так о чем ты собираешься писать?
Если бы на нее вылили ведро холодной воды, она бы и то не была так ошарашена.
— С чего вдруг ты захотел об этом?
— Да так, захотелось… — Он качнул бокал, янтарный язык виски лизнул стеклянный бок. — Так о чем?
— О жизни, наверное… — Она, напротив, вцепилась в стакан с колой так, словно хотела его раздавить.
— Слишком обще, — он пространно повел рукой. — Все пишут о жизни.
— Даже фантасты?
— Эй, юная леди, чем вы занимаетесь на уроках литературы?
— Только давай без лекций на тему «Куда катится современная молодежь», О`К? — она скорчила кислую рожицу.
— А ты чепуху не морозь, — он скопировал ее ужимку. — Все на свете книги написаны о жизни. Даже если это фантастика. Более того, человеку свойственно все очеловечивать. Любой инопланетный слизень — антропоморфен, если не внешне, то внутренне.
— Вау! Ты реально крут! Ты меня пугаешь! — хохотнула она.
— А ты, — он приблизил губы к ее ушку и произнес интимным шепотом: — меня разочаровываешь. И только не говори мне, что решила покорить свет очередной вампирской сагой. Вторая Майер — слишком серьезное испытание для человечества.
— И это меня ты называл занудой?!
— Ты предлагаешь другой эпитет? — он вопросительно приподнял бровь.
— Я ничего не предлагаю, — обиделась она. — Раз я такая… недалекая, а ты такой умный, может, подкинешь пару идей, а?
— Гонорар пополам?
— Замётано!
— Тогда совет номер один: побольше смотри вокруг. Все люди — книги. Кто-то мелодрама, кто-то трагедия, кто-то триллер. Учись читать, детка, а потом уже берись за перо.
Она запила обиду изрядной порцией колы. «Да, размазал он меня нехило», — пронеслось в голове. А нужно было быстро мобилизоваться, собрать себя в кучу и занять круговую оборону. Она глубоко вздохнула и улыбнулась:
— Хорошо, о великий гуру. Урок первый усвоен. Идем дальше.
— Смотрю, у тебя разыгрался аппетит, — его глаза опасно сверкнули. — Ну что ж, — он демонстративно откашлялся и перешел на нарочито-менторский тон: — Совет номер два: никогда не пиши о том, чего не знаешь. О том, что не пережила сама.
— Вот как. Стало быть, любовная история должна у меня получиться на славу.
— Уверена? Розовые сопли с сахаром хороши только для романтических особ пубертатного периода. — Он смерил ее презрительным взглядом. Голос его звучал насмешливо. А алкоголя в его бокале, казалось, не убавилось ни на йоту. — Ну так как?
— На все сто!
— Да ты оптимистка. И вообще, ты слишком зажата. А в нашем деле главное — полет и импровизация.
— В нашем? — теперь ее бровям пришла пора удивляться.
— Нечего на меня так смотреть! Я ведь тоже, знаешь ли, художник… В своем роде… Виде… Неважно…
— Ты не оригинален.
— Отнюдь. У меня свой почерк, свой стиль…
— Только тема — одна на века.
— Что делать, — он развел руками. — Все мы пишем о жизни. Только каждый на свой манер. Но мы о тебе. Итак, совет номер три: отпусти себя, экспериментируй. Никакой этики, никакой морали, никаких уз. Только — свободное парение.
— Знаешь, мне трудно вот так «летать» ни о чем. Может, на примерах?
— О`К, вот тебе ситуация: он и она у барной стойки. Приглушенный свет, легкая музыка, обрывки разговоров. А для них есть только глаза партнера. Он — опасный и взрослый, она — юная и прекрасная… Давай, создавай историю…
— А ты всерьез полагаешь, что у них что-то выйдет?
Его взгляд стал растерянным и грустным.
— Не знаю, — честно ответил он. — Бог у нас ты. Твори.
— Уф! — она качнула головой. Вот так, без бумаги и карандаша, ей раньше сочинять не приходилось. Но сегодня у нее строгий учитель. Не отвертишься. Она собралась с духом и начала: — Ей было страшно. Реально страшно.
— Стоп! — он предупреждающе поднял ладонь. — Давай без этих «реально», «круто». У нас тут психологическая драма, а не бульварщина.
— Эй, так нечестно! Ты не задавал жанр! А потом ты сказал — писать, что чувствую и как чувствую. А поскольку — как мы выяснили выше — на уроках литературы я хлопаю ушами, то вам, сэр, придется терпеть мой скудный словарный запас. И не ждите от меня изысканных метафор.
Он прищурился, окинул ее странным взглядом, потом сделал большой глоток и махнул рукой:
— Валяй, переживу.
— Только больше не перебивай — теряю мысль.
— Что там терять: он, она, бар, ночь, музыка, глаза, губы…
— Погоди, в первом варианте губ не было.
— Но герои же у нас нормальные? Без дефектов?
— Смотря что считать дефектом, — как бы между прочим заметила она. Но он сглотнул и отвел взгляд. Бокал в его пальцах снова качнулся: туда-сюда-назад. Три раза. С разной амплитудой. Видимо, в такт мыслям.