Публика с большим энтузиазмом реагировала на эту чарующую музыку, и все же в этом любовном восхищении была и нотка несомненной печали. Всем было ясно, что Бисмиллах Кхан в свои шестьдесят пять лет уже больше не обладает дыханием и выносливостью, которые он имел в молодые годы. И действительно, после блестящей двухчасовой игры, он поклонился публике и объявил с грустной улыбкой: «В молодости я мог играть всю ночь напролет, но теперь я прошу вас позволить мне сделать краткий перерыв». Старость – четвертый, согласно Дону Хуану, враг человека – добралась и до Бисмиллах Кхана.
На следующий вечер я имел другой столь же необычный опыт переживания индийского искусства движения, танца и ритуала. Это был концерт Одисси – одной из классических танцевальных индийских форм. В Индии танец с древнейших времен образовывал неотъемлемую составную часть религиозного искусства и является до сих пор одним из чистейших художественных выражений духовности. Каждое представление классического танца есть своеобразная танцевальная драма, в которой артист играет роль своего рода рассказчика хорошо известных зрителям историй из индуистской мифологии, выражая последовательность эмоций посредством абхиная – специально выработанного языка стилизованных телесных поз и жестов. В танце Одисси классические позы те же, что и у скульптурных изображений божеств в индуистских храмах.
Я пошел на представление с группой молодежи, с которой познакомился на одной из моих лекций. В группе была студентка, которая сама училась искусству танца Одисси. Молодые люди возбужденно сообщили мне, что предстоящее вечернее представление имеет особую привлекательность; помимо Санжукты Паниграхи – самой выдающейся индийской танцовщицы, – в нем будет участвовать ее прославленный гуру Келусхара Мохапарта, который обычно не танцует перед публикой. Этим вечером, однако, «Гуружи», как все его называют, также будет танцевать. Перед представлением моя знакомая танцовщица и ее приятельница провели меня за кулисы, чтобы встретить своего учителя танца и, возможно, увидеть Гуружи и Санжукту, готовящихся к выступлению. Когда молодые женщины встретили своего учителя, они поклонились и коснулись своей правой рукой вначале ноги учителя, а затем своего лба. И все это было сделано легко и естественно; их жесты почти не прерывали плавность их движений и разговора. После того как я был представлен, мне было позволено пройти в соседнюю комнату, где Санжукта и Гуружи выполняли последние приготовления перед тем как выйти на сцену. Уже одетые для выступления, они были обращены лицами друг к другу в молитве, произносимой напряженным шепотом и с закрытыми глазами. Это была сцена предельной концентрации, закончившаяся благословением Гуружи своей ученицы и поцелуем ее в лоб.
Я был поражен тщательностью отделки одежды Санжукты, ее гримом и убранством. Но в еще большей степени я был очарован Гуружи. Я увидел мешковатого старого человека, наполовину лысого, с тонким странным и притягательным лицом, который не укладывался в рамки обычных представлений о мужском и женском, юном и старом. На его лице было мало грима, и он был одет в некую разновидность ритуального одеяния, оставлявшего обнаженными левую часть его туловища.
Представление было блестящим. Танцоры вызвали нескончаемый шквал эмоций благодаря блестящему представлению самых тонких движений и жестов. Позы Санжукты были зачаровывающими. Мне показалось, что вырезанные из камня древние скульптуры, которые я недавно видел, вдруг внезапно ожили. Самым удивительным переживанием, однако, оказалось видеть Гуружи, символически исполняющего обряд инициации жертвенного подношения Богу, которым открывается каждое представление индийского классического танца. Он появился на левой стороне сцены с зажженными свечами в руке, которые он пронес через сцену, как бы обращаясь к божеству, представленному небольшой статуей. Видеть этого до странности красивого старого человека, плывущего через сцену, кружащегося и извивающегося в своих движениях, было незабываемым опытом магии и ритуала. Я сидел зачарованный и смотрел на Гуружи так, как если бы он был существом из другого мира, олицетворенного некоего архетипического движения.
Встреча с госпожой Ганди
Вскоре после памятного представления я вылетел в Дели, где планировал провести три дня и выступить с лекцией в Индийском международном центре – исследовательском центре для приглашенных ученых. Я давал много интервью и встречался с высокопоставленными представителями индийской академической и политической жизни. К моему великому удивлению, как я узнал сразу же по прибытии в Дели, премьер-министр хотела присутствовать на моей лекции, однако вынуждена была отказаться из-за крайне напряженного распорядка дня. Шла сессия парламента и, вдобавок ко всему, на этой неделе в Дели проходила важная конференция стран третьего мира «Юг-Юг». Однако мне было сказано, что она могла бы принять меня для краткой беседы после моей лекции. Заметив мое удивление, гостеприимные хозяева сказали, что госпожа Ганди знакома с «Дао физики» и даже несколько раз использовала цитаты из нее в своих речах. Естественно, я был просто ошеломлен такой неожиданной честью и весьма взволнован предстоящей встречей с Индирой Ганди.