— Не могу.
Каким-то непостижимым образом Диана выдавила из себя эти слова, прозвучавшие так, будто они принадлежали кому-то другому. Глаза Поля все еще гипнотизировали ее, не отпуская ни на минуту.
— Почему? Ведь мы вроде бы обо всем договорились... Разве что-то изменилось?
Его длинные тонкие пальцы нежно очертили линию ее подбородка, и он немного подался вперед. Не собирается ли он лишить ее остатков разума, поцеловав?
Не желая больше рисковать, Диана отстранилась.
Она и вправду сначала собиралась остаться, притягиваемая к нему, как мошка к пламени. Но как только ее внутренняя антенна чутко уловила и безошибочно распознала грозящую ей опасность, сердце дало немедленный приказ к действию, пока не стало слишком поздно.
Пальцы Дианы судорожно вцепились в тонкую замшу эффектной вечерней сумочки. Она в сотый раз повторила в уме слова, которые станут финальным аккордом в этой пьесе.
Поль наверняка примет их с несколькими скупыми заверениями вежливого сожаления. Он слишком горд, чтобы просить ее подумать еще раз о своем решении. Как только она произнесет эту фразу вслух, все будет окончено. И пути назад больше не будет.
Так, надо привести в норму дыхание, распрямить плечи, провести кончиком языка по пересохшим губам.
— Все кончено, Поль. Это наша последняя встреча. Мы больше не увидимся.
Ну, вот и все... Эти скупые фразы оставят ей хоть малую толику самоуважения, позволят уберечь измученное сердце от постоянной угрозы. Все ее силы, физические и моральные, ушли на эти простые предложения, как будто кто-то волоком вытянул их у нее, и у Дианы подогнулись колени. Слова, словно камни, упали на инкрустированный паркет его гостиной. В атмосфере появилось что-то пугающее, что еще больше завело ее и так до предела взвинченные нервы.
Теперь и Поль излучал сдерживаемое напряжение. Его губы жестко сжались, в его непроницаемых глазах мелькнула искра изумления. Откинутая назад голова еще больше усиливала ощущение мощи и властности, идущее от него. Диана вздрогнула.
Поль заскрежетал зубами, пытаясь подавить тайное желание, рвущееся наружу. Ему так хотелось обнять ее и целовать эти прелестные губы до тех пор, пока Диана не возьмет обратно эти свои непостижимые слова. Она не может просто так бросить его! Он не позволит ей этого.
Он прикрыл глаза, чтобы собраться с мыслями. Затем еще раз взглянул в ее, казалось, еще более прекрасное, чем прежде, лицо. Что-то экзотическое было в ее облике — в кремовых оттенках кожи, в прямых гладких волосах, спадающих на плечи волнами цвета ночи, в красиво очерченных губах и раскосых кошачьих янтарных глазах. Ее совершенное тело было облачено сегодня в сияющий шелк рыжевато-коричневых оттенков. Господи, как же она хороша!
Диана не могла скрыть от него легкого дрожания губ, но в ее глазах горел холодный свет непреклонной решимости, который говорил, что ничто не заставит ее изменить своего решения, даже если он и коснется ее губами, даже если он своими ласками и разожжет в ней опять страсть, перед которой они оба были бессильны.
С самого начала их роман никак не хотел вписываться в рамки стократно опробованного сценария, что не могло не вызывать у Поля легкое беспокойство. К его удивлению, в отличие от его прежних подружек Диана наотрез отказалась переехать к нему на квартиру, она также не соглашалась принимать от него дорогие подарки, которыми он мечтал порадовать ее. Она никогда не приглашала его к себе домой и умело уходила от всяких разговоров о своей семье и своих привычках. Это уже давно должно было насторожить его.
Он и сейчас так же мало знал о ней, как в тот день, когда их глаза встретились, и он решил, что эта женщина будет принадлежать ему.
Несмотря на упорно муссируемые слухи о нем, Поль не имел обыкновения часто менять женщин. Его романы были не так многочисленны, как было принято считать, но весьма недолговечны. Когда приходило время неизбежного расставания, ни одна из сторон, к счастью, не страдала ни сердечной болью, ни злопамятностью.
Что же такое скрывается в этой женщине, что с самого начала сделало их отношения другими? Поль не знал ответа на этот вопрос. Он осознавал только, что никогда прежде не бывал в таком нелепом положении. Никогда прежде не ощущал он такой тупой тянущей боли в сердце, никогда прежде его самоуверенность и способность выйти победителем из любой ситуации не покидали его.
Поль не поддался соблазну протянуть руку и коснуться Дианы, использовать себе на пользу ту магию движений и жестов, которая каждый раз бросала их в объятия друг друга. Вместо этого он положил руки в карманы и, немного раскачиваясь на пятках, сказал: