Тереза со смехом поднялась на ноги. Господи, да она даже не сняла туфли. Девушка опустила подол платья, пригладила его и подвинула Толли стул.
Бартоломью, выпрямившись, застегнул брюки. Все утро он не мог ни за что взяться, потому что думал о Терезе. А если быть до конца честным, то мысли о ней мучили его уже на протяжении многих недель. По крайней мере теперь он спокойно доживет день.
Двигаясь так быстро, как только мог, Бартоломью отпер дверь, чуть приоткрыл ее, а потом придвинул стул к столу, за которым сидел на протяжении последних нескольких дней. Проходя мимо Терезы, он, однако, не удержался от еще одного поцелуя.
— Как далеко ты продвинулся? — спросила она, прижавшись к нему.
— Я остановился на том, как мой отряд последний раз патрулировал дорогу. А предварил это рассказами о «душителях», слышанными мною. — Бартоломью обмакнул перо в чернила, а потом снова положил его на стол. — Если честно, больше о моей жизни в Индии писать нечего. Да и читать об этом будет неинтересно.
— А меня история твоей жизни очень волнует.
— Ты единственная в своем роде. — Бартоломью вновь посмотрел на полуисписанный лист бумаги. — Ведь идея состоит в том, чтобы как можно больше людей прочитали это. — Он помахал в воздухе тонкой стопкой бумаги. — А не в том, чтобы сделать из меня писателя. Более того, книга, написанная мною, еще раз докажет, что гораздо лучше мне удается скакать верхом и стрелять, нежели излагать мысли на бумаге.
Тереза с минуту смотрела в окно.
— Ты сказал, что у Соммерсета есть связи с издательствами.
— Верно. Но скучный материал вряд ли заиграет яркими красками, будучи напечатанным.
— А у герцога есть связи в «Лондон таймс»?
Бартоломью взглянул на Терезу:
— Ты хочешь сказать, что я могу выпустить свое сочинение в виде серии рассказов?
— Или опубликовать в кратком виде в качестве передовицы. Все будут знать, что ее написал ты, но это не важно. Ведь ты хотел донести свое мнение до широких слоев населения.
Бартоломью улыбнулся:
— Кажется, я уже говорил тебе, насколько ты умна. Тереза пожала плечами, и в ее серо-зеленых глазах заплясали озорные искорки.
— Услышать подобное еще раз совсем не помешает.
— Ты обладаешь выдающимся умом, моя дорогая.
— Спасибо.
Бартоломью неторопливо собрал листки бумаги, устилающие стол и подоконник.
— Если от меня требуется лишь передовица, то я практически закончил. — Толли передал Терезе одну из двух стопок. — Я почту за честь, если ты прочитаешь это, а потом выскажешь свое мнение. Второй экземпляр я отвезу Соммерсету. Посмотрим, что скажет он.
— Прямо сейчас?
— Я хочу жениться на тебе, Тереза, поэтому не собираюсь медлить. — Бартоломью встал со стула. — Если, конечно, ты не передумала. — Эти слова доставляли Бартоломью почти физическую боль, но он не хотел принуждать ее. Никогда. Ни к чему. — Только скажи, и я…
Тереза ударила Толли по плечу.
— Перестань. Меня бы здесь не было, если бы я передумала.
— Мне просто хотелось еще раз услышать это от тебя. — Бартоломью вновь поцеловал Терезу.
— Слава Богу, я не леди Агнес, — раздался в дверях голос Лакаби, — иначе мне понадобились бы нюхательные соли.
— Заткнитесь, Луис! — Бартоломью через плечо посмотрел на камердинера. — Ступайте седлать Сумеру, а я спущусь через минуту.
— Вам нужно писать книгу, полковник. Вы же сами велели привязать вас к стулу, если вам надоест сидеть по собственной воле. А я человек слова.
— Возможно, я уже закончил.
Камердинер удивленно заморгал:
— Прошу прощения, но даже богиня Кали не смогла бы писать так быстро, а у нее четыре руки.
— Небольшое изменение планов, которое я не собираюсь обсуждать с вами. Поторопитесь!
Обреченно вздохнув, Лакаби вышел из комнаты. Бартоломью повернулся к Терезе:
— Мне нужна моя кожаная перевязь на колено. Дождешься моего возвращения из Эйнсли-Хауса?
Тереза кивнула, крепко сжав страницы рукописи, и на ее красивом лице отразилась смесь беспокойства и надежды.
— А куда же я денусь?
— И не вздумай поехать за мной, — добавил Толли. — Никому не рассказывай о том, куда я отправился. Соммерсет хочет, чтобы о наших с ним отношениях знали как можно меньше людей.
— Понимаю. Но послушай. А вдруг он все же сочтет, что полноценные мемуары лучше послужат цели, тогда…
— Тогда у меня будет полно работы. Но финал останется тем же. — Взяв в руки трость, Бартоломью, хромая, подошел к Терезе. — Мы с тобой будем вместе.