— А что сталось с куклой? — спросил он, немного помолчав.
— С куклой?
— Ну да, с той, без которой ваша кузина отказывалась лечь спать.
Амелия задумчиво посмотрела на деверя.
— Прежде никто не задавал мне этого вопроса. — Она вздохнула. — Спустя два дня после похорон Тесс выбросила ее. И больше никогда не заговаривала об этом.
И начала после этого превращаться в бриллиант, коим ее теперь все называли. Очаровательная, приятная в общении и вместе с тем запрятанная в самый крепкий на свете панцирь. Бартоломью откашлялся.
— Лакаби обмолвился, будто Стивен собирается купить мне инвалидное кресло.
— Да. Ваш камердинер сообщил ему о том, что вы выразили недовольство.
— Я передумал. Мне хочется иметь возможность передвигаться и не беспокоить при этом ногу.
Амелия улыбнулась, и улыбка согрела выражение ее строгих зеленых глаз.
— Рада это слышать.
Да, Бартоломью необходимо принести свои извинения одной очень откровенной особе, обретшей наконец родственную душу, но лишь для того, чтобы быть отвергнутой.
Он не любил слово «надежда», потому что больше не верил в это понятие, но все же что-то копошилось в его душе, пробуждаясь к жизни. И чувствовал он это, лишь находясь рядом с Тесс.
Не успела Салли отдернуть шторы в спальне Терезы на следующее утро, как та уже встала. Слава Богу, ночь закончилась: спать — только время зря терять.
— Ты не видела Майкла? — спросила Тереза служанку, помогавшую ей надеть платье из зеленого муслина с узором из белых веточек.
— Нет, мисс, вчера вечером он сказал, что утром уедет на прогулку.
Что ж, неудивительно. Парламент начинал работать рано, поэтому лишь утром брат был свободен. — Спасибо.
— Мы снова поедем к леди Гарднер? — спросила Салли, закончив укладывать Терезе волосы.
— Нет. Не сегодня. Я хочу купить ленту, которая подходила бы по цвету к моему новому темно-красному платью. — На самом деле Терезе было не до нарядов. Просто если она останется дома, то начнет расхаживать из угла в угол, отчаянно желая оказаться совсем в другом месте. — Отправимся примерно через час.
Служанка присела в реверансе.
— Конечно, миледи.
Спускаясь к завтраку, Тереза заметила стоящего в холле дворецкого.
— Доброе утро, мисс Уэллер, — произнес тот, почтительно склонив голову.
— Рамзи, после завтрака мне понадобится экипаж.
— Хорошо, мисс.
— Спасибо. — Тереза остановилась, заметив на столике в холле чудесный букет белых гвоздик и маргариток. Подойдя ближе, она наклонилась, чтобы прочитать прилагавшуюся к нему карточку. Очевидно, лорд Уилкокс окончательно пал жертвой чар бабушки Агнес. Внезапно в голове Терезы родилась отчаянная идея, и сердце ее затрепетало.
— Рамзи, если я, к примеру, захочу послать букет цветов больному другу, как это сделать?
— Я позабочусь об этом, мисс. Если хотите, можете подписать карточку, и я пошлю ее вместе с адресом получателя к цветочнице. Впрочем, вы, возможно, захотите, чтобы букет доставил кто-то из слуг.
— Я подумаю.
Тереза задумчиво поджала губы. Можно, конечно, сказать, что она посылает цветы Амелии, но ведь на карточке будет стоять другое имя. Если цветочница или кто-то из слуг прочитает его, то скандал неминуем и она сама будет в этом виновата.
— Мне отдать распоряжение?
Тереза на мгновение прикрыла глаза, силясь вспомнить хоть одно правило, которое позволило бы ей послать цветы мужчине, не являющемуся членом ее семьи.
— Нет, благодарю вас, — вслух произнесла она. — Я просто поинтересовалась.
— Как скажете, мисс.
Тереза съела персик и несколько гренков, а потом уселась с рукоделием возле окна поджидать Харриет, с которой собиралась пойти за покупками. Толли в любом случае не заслужил цветов. Более того, он обязан перед ней извиниться. И вообще, ведь это он первым ее поцеловал.
— Кто заболел? — спросил Майкл, входя в комнату. Еле слышно ойкнув от неожиданности, Тереза дернула голубую нитку, которой вышивала.
— Господи! Я чуть из туфель не выпрыгнула.
— Трусиха! Если хочешь послать цветы, нужно делать это рано утром, пока букеты не начали увядать на солнце.
— Я сказала Рамзи, что передумала.
— А. — Майкл неожиданно прищурился. — Ты же не станешь посылать цветы полковнику Джеймсу?
Дьявол.
— Я же только что сказала тебе, что не собираюсь этого делать.
— Хорошо. Потому что я тебе запрещаю. Тебе же не нужны косые взгляды и пересуды за спиной?