И конечно же, не последнюю роль в этом сыграла одна остроумная и привлекательная особа с волосами оттенка растопленного меда и глазами, меняющими цвет подобно морской пучине. Из-за Терезы Уэллер его сердце стремилось к возрождению, хотя разум настаивал, что он не заслужил такого шанса.
— Доброе утро, — раздался голос Стивена.
— Привет.
— Я собираюсь на ленч с Мейзи и еще несколькими знакомыми. Не хочешь присоединиться?
Хм. Значит, что-то действительно изменилось, раз брат приглашает его с собой.
— Я уже договорился с Тесс и твоей женой, но все равно спасибо.
Стивен прикрыл за собой дверь.
— Да, кстати. Я как раз хотел поговорить с тобой об этом.
Бартоломью напрягся, но все же закончил завязывать узел на галстуке. Он и так слишком много раздумывал о своих отношениях с Терезой и был уверен, что Стивен не скажет ничего нового. Бартоломью вовсе не хотел выслушивать замечания старшего брата.
Стивен откашлялся.
— Лакаби, вы не оставите нас на минуту?
Камердинер поднялся со своего места.
— Останьтесь, — приказал Бартоломью, принявшись застегивать пуговицы жилета.
Камердинер сел снова.
— Хорошо. — Виконт подошел к окну и выглянул на улицу. То ли что-то очень интересное происходило в саду, то ли Стивен пытался подобрать слова, чтобы сказать брату что-то неприятное. — Тесс Уэллер славная молодая девушка, — произнес наконец виконт.
Начало обнадеживающее.
— Не сомневаюсь.
— А ты не похож на тех мужчин… которых я обычно вижу рядом с ней.
— Она сказала то же самое.
Стивен посмотрел на брата:
— Она действительно так тебе сказала?
— Несколько раз. Она считает меня мрачным типом.
— Она тебе нравится?
Бартоломью оттолкнулся от туалетного столика и развернул кресло так, чтобы видеть брата.
— Я же только что сказал тебе, что она считает меня мрачным типом.
— Стало быть, она тебе не нравится.
— Это очень сложный вопрос.
— Могу тебя понять. — Стивен сдвинул брови. — Толли, ты недавно вернулся из ада. Поэтому вполне понятно, что твое внимание привлекла такая солнечная девушка. Но я хочу тебя предупредить: у нее есть и другие поклонники. Мужчины, которые ухаживали за ней намного дольше тебя.
— Я хромой, но не слепой.
— Послушай меня. Ты был ранен. Однако не это уменьшает твои шансы в борьбе за внимание Терезы. Я не хочу, чтобы тебе снова причинили боль. Поэтому…
— Я ценю твою заботу, — перебил его Бартоломью, — но не нуждаюсь в советах с того самого дня, как мне исполнилось семнадцать. — Бартоломью смотрел в глаза брата, исполненные участия и беспокойства. Стивен определенно никогда не делал того, что могло причинить ему вред. — Ты возражаешь против… против моих отношений с Терезой Уэллер?
— Нет! Господи, нет. Но…
— Стало быть, ты не против того, чтобы она стала членом нашей семьи, просто не считаешь, что я способен завоевать ее руку и сердце.
— Да как тебе сказать…
— Что ж, в таком случае я сам разберусь со своими делами, Стивен. Спасибо за беспокойство.
Виконт пристально взглянул на брата:
— Только не вздумай обратить свой гнев на Вайолет, Амелию и меня, если все получится не так, как ты хочешь. Мы твоя семья.
— Так, как хочу я, все равно не выйдет. Но веришь ты мне или нет, я более всего беспокоюсь о том, чтобы не причинить тебе боль.
В дверь снова постучали. Бросив взгляд на Лакаби, Стивен подошел к двери и распахнул ее. На пороге стоял дворецкий с серебряным подносом в руках. На нем лежала визитная карточка.
— Милорд, — нараспев произнес Грэм, — генерал-майор Росс к полковнику Джеймсу.
— Росс? Ты знаешь его, Толли?
Бартоломью жестом попросил передать ему карточку.
— Знаю. Он состоит в штабе конногвардейского полка. На карточке не было написано ничего. Лишь фраза «генерал-майор Энтони Росс», отпечатанная невзрачным шрифтом. Не слишком любезно со стороны человека, которого Толли спас когда-то от французского штыка.
— Передайте ему, что я сегодня не принимаю.
Дворецкий кивнул:
— Хорошо, сэр.
— Грэм, мой мальчик, — вдруг попросил Лакаби, — будьте так любезны позвать слуг, чтобы те снесли полковника вниз.
Каменное лицо дворецкого могло бы посоревноваться в твердости с гранитом. Его не только никто не называл «мальчиком» — никогда в жизни он не получал приказов от человека, занимающего более низкое положение. Бартоломью оставалось лишь удивляться, как тот не упал замертво от подобной наглости.