— Ещё одна из этих, — бросил Саргон, который привёл меня, в сторону смотрящего. — Урожай сегодня.
— Давай сюда, — выдохнул смотрящий, принимая из рук дракона бумаги. Подтолкнув меня в спину, тот поднёс руку к каждому артефакту по очереди, и барьер упал. Я не стала дожидаться особого приглашения. Вошла сама и с максимально независимым видом села на скамью напротив подозрительного вида парня.
— Надо бы ректору письмецо написать, — перед уходом заметил силовик. — Совсем его адепты от рук отбились.
Смотритель встал из-за своего стола и восстановил барьер, после чего, насвистывая себе под нос, покинул помещение вместе с моими бумагами.
Некоторое время я слушала едва доносящиеся до меня разговоры заключённых, которые сидели в противоположном конце зала, но потом подозрительный парень поднял голову и направил на меня тяжёлый взгляд покрасневших глаз.
— Ты человек, — констатировал он.
Тоже мне, новость.
— А что, не должна быть?
— У тебя значок академии.
— У тебя тоже.
Он сузил глаза, и от этого вид его стал ещё более болезненным. Видимо, бедняга на что-то серьёзно подсел.
— На углубленном курсе людей почти нет, — пояснил он, и я наконец поняла, к чему он клонит.
На старших курсах не было требования ни к форме, ни к наличию значка, но без него ходить всё равно никто не мог, потому что значок углубленных курсов по сути не отличительный элемент, а артефакт-пропуск на внутреннюю территорию академии.
Смутившись, я пожала плечами:
— Всё равно это не делает удивительным тот факт, что среди них попадаются люди.
— Какова вероятность встретиться в таком маленьком замкнутом пространстве двум людям с драконьего курса?
— Невелика, — признала я.
— Мик, — парень ударил кулаком в грудь и протянул его в мою сторону. — Митчелл Ковак, второй год, отделение стальных драконов. Специализируюсь на драгоценных металлах.
— Выгодное направление, — признала я. — Перспективы хорошие.
И, коснувшись кулаком его протянутой руки, добавила:
— Стелла. Отделение Лоранов, первый год.
Он поморщился.
— Перспективы, говоришь. Конкуренцию с Артасами трудно выдержать. Они везде своих берут, люди им не интересны.
Воцарилось неловкое молчание, которое было прервано скрипом открывшейся двери и шагами приближающегося Саргона.
— Ковак, — бросил смотритель, глядя в раскрытую папку. — Через десять минут за тобой придут — и на выход.
— Но, шеф! — воскликнул Мик и встал, приложив ладони к барьеру. — Я утопил кошку и заслуживаю в наказание дюжину дней заключения! А так как топил с особой жестокостью, то даже две!
— Кошку нашли уже, — с непередаваемой иронией ответил смотритель. — Состава преступления нет. Ещё раз такое выкинешь — выпишем штраф за ложные показания.
— А заключение выпишете? — с надеждой в голосе спросил Мик.
— Только штраф.
Саргон положил папку на стол и снова покинул зал. Митчелл разочарованно упал обратно на скамью.
— Ты что, серьёзно так хочешь, чтобы тебя здесь закрыли? — искренне удивилась я. — Но зачем?!
Митчелл затравленно огляделся и, склонившись ко мне, прошептал:
— Скажи, тебя принял в свои стены Тайный Клуб?
— Д-да, — кивнула я.
— Беги оттуда, беги, пока не поздно!.. — потом с разочарованным стоном откинулся к стене и покачал головой: — Нет, слишком поздно, ты уже попала в его сети.
— А почему это проблема? — осторожно спросила я.
— Да ты посмотри на меня! — Мик внезапно сорвался на крик и, вскочив на ноги, принялся нервно расхаживать по камере из стороны в сторону. — Думаешь, я всегда был такой? А? Думаешь, у меня просто крыша едет, да? Думаешь, меня надо отвести в психушку?!
С этими словами он встал передо мной и склонился так близко, что я почувствовала его дыхание своей кожей.
— А вот и надо, — произнёс он бархатным, вкрадчивым голосом. — В психушке мне самое место.
И со вздохом развёл руками:
— Но не берут! Говорят, я здоров. По мне разве заметно, что я здоров?
— А почему ты считаешь себя нездоровым? — осторожно поинтересовалась я.
Мик поморщился и, сев рядом со мной, тяжело опёрся локтями о колени.
— Я ведь давно учился, чтобы поступить на курс Артасов. Специализируюсь на артефакторике, делаю разные цацки со спецэффектами. И всё то время, что учился в академии на общем курсе, каждое утро запитывал силой свои побрякушки.
— Замечательное рвение, — заметила я. — Не удивительно, что ты поступил.
— Ага. Только вот когда я начал ходить в клуб, сначала вовсе забывал по утрам напитать артефакты, а позже стал замечать, что после ночи в клубе я пустой. То есть, совсем, понимаешь? Тогда я стал вспоминать, что же такого делал в клубе, что наутро не имею в себе ни капли силы.