Александр!
Причёска идеально-небрежная. Ухмылка загадочная настолько, что заставляет сердечко нестись галопом. И вообще его близость неправильно на меня действует — волнение в душе разыгрывается нешуточное.
От этой ожившей сказки подкашиваются коленки и приходится напомнить себе, что я тоже не промах!
Но внутри всё предательстки вибрирует. Медленно начинаю краснеть, ибо воспоминания некстати таранят мозг: то, как в одних трусиках наклонялась, как вертела задом, втискиваясь в платье.
Горю всё сильнее, дыхание учащается.
Г убы Александра трогает очаровательная усмешка, словно он точно знает, как на меня действует, и знает все мои непристойные мысли о нём. Легко, почти неощутимо касается моей щеки костяшкой пальца. Не то оглаживает, не то стирает невидимую мне пылинку, а в моей голове истерично бьются мысли: “Ну почему так хорош? ПОЧЕМУ, чёрт возьми, с*** п***** н***** б**** гей? А может… нет?”
— Помада, — разбивает в прах хрупкую надежду на невероятное, хоть и шепчет у самых моих губ. Мне бы взрыкнуть, послать, но понимаю, что меня тянет к нему. Меня, как магнитом, притягивают его губы. Очень красивые, идеальные и настолько недоступные, что мои собственные аж сводит. — Слишком вульгарная, — спускает с небес на землю невинной репликой.
Бум! Бум! Бум!
Как воздушные шарики лопаются мои восторги на тему совершенства вог — Бога.
Закипаю.
Вот же падла! Знаток помад, что б его!
— Спасибо за помощь, милый, — выдавливаю улыбочку и протягиваю телефон: —
Держи.
Наклоняюсь за фатой, и плевать на длину платья. А оно такое короткое, что сверкаю труселями. Уж, простите, Александр, считай, подружка… Да и видел обнажённого тела на мне куда больше, чем просто зад!
Убеждаю себя, но во мне закипает женская стервозная натура. Она брызжет ядом, что “стрипух” нас унизил и должен за это расплатиться… кровью!
И даже если в его штанах на мой зад ничего не колышется — моё дело предложить, а на нет и суда нет! И это всё не значит, что ему прощается такая выходка, как подсматривание за МНОЙ! Такое с рук никому не сойдёт! Ему тем более! И мстя моя будет страшной! Чисто женской, коварной и…
Нахлобучиваю на голову фату, щёлкаю заколками, подкрашиваю “вульгарные” губы, а потом, ему назло, уверенно размазываю помаду тыльной стороной ладони, оставляя на коже жирный, алый след.
Со злорадной самоуверенностью ухмыляюсь, глядя в слишком удивлённые и тёмные глаза Александра:
— Так лучше?
Звучит как вызов. И Саша его принимает молчаливым прищуром.
Как насчёт фотосессии со мной?
И пока он не успевает отказаться, выуживаю из ящика чёрный галстук-бабочку. Решительно набрасываю на шее Александра, как никогда мечтая затянуть узелочек потуже, и вместе с тем молясь, чтобы парень наконец ответил хоть что — то… “да-да”, “нет-нет”.
Александр недолго колеблется:
— Да влёгкую! — без какого-либо видимого напряга принимает вызов. Заходит в костюмерную и… стягивает тонкую однотонную футболку с длинным рукавом, оголив торс.
Примечание:
ПОЧЕМУ, чёрт возьми, с*** п***** н***** б**** ГЕЙ?
Разумеется, героиня имеет ввиду: ПОЧЕМУ, чёрт возьми, самый прекрасный но блин ГЕЙ?
Ищите этих пупсиков на стоках!
Фак!!! С*** п***** н***** б****!
Он нереально хорош! Танцор на то и танцор, что тело, как… мешок орехов… не знаю с чем ещё сравнить все эти обтянутые кожей мышцы. Стать, выправка. Пялюсь как могу прилично, но уверена, что выглядит это неприлично! Потому что, прилично, блин, не пялятся!!!
А я реально залипаю. очень надеюсь, что челюсть у меня не до пола отвисла. и слюна не сильно течёт. Никогда так не реагировала на парней. Хотя, может, потому что никогда не встречала такого, как Саша.
— Ну как? — кивает парень, будто ждёт моего одобрения, но при этом точно понятно, что ему до него, как блохе как до лампочки. Александр в курсе, что выглядит сногсшибательно.
— Как боженька велел, — тихо отзываюсь и истерически хихикаю. — Ну ты просто в модели белья готовишься. М-да, и почём эта красота на рынке? — хочу его немного унизить, чтобы не зазнавался, но Александр жмёт плечами:
— Бесценна, как любовь матери.
Пафосно — не придраться!
Впрочем, как и его вызывающе дерзкий вид — Александр полуобнажён и в галстуке-бабочке на плечах.
Ловко сдёргивает с ближайшей вешалки белую рубашку. Накидывает, не застёгивая пуговиц и, пока подыскиваю язвительные слова, чтобы сбить с него спесь, бесцеремонно притягивает меня к себе, пленяя в стальных объятиях.