— Рад слышать, что у тебя хороший музыкальный вкус, детка.
Я рассеянно кивнула, но мои мысли были заняты пейзажем.
Интерьер бара был теплым, но не невыносимым, с голубыми, зелеными и розовыми оттенками от злобно холодного неонового света, который висел вокруг одного огромного помещения. В центре помещения находилась огромная деревянная барная стойка, основание которой было исписано яркими цветами и художественными граффити, а большой подиум в центре был уставлен рядами ликеров и блестящей стеклянной посуды. Слева находилось что-то вроде игровой зоны с двумя бордово-красными бильярдными столами, тремя досками для дартса, аркадной игрой Pac-man, в которую мне сразу же захотелось поиграть, и двумя аркадными мини-играми с баскетбольными кольцами, которые я видела только на ярмарке. С другой стороны находилась небольшая приподнятая сцена, которая в данный момент пустовала, большая часть сидений и небольшой танцпол между столами и сценой. Стены были черными с крутыми неоновыми лампами, переходящими в различные изображения, такие как гитары, фламинго, а также крутые изречения, такие как «дикий сердцем» и, самое большое, на главной стене за баром, которое гласило: «заткнись и пей».
Это было, без сомнения, самое крутое место, в котором я когда-либо бывала.
— Вау, — пробормотала я, когда Кинг подвел нас прямо к бару.
Он усмехнулся, снова приподняв меня за бедра, чтобы усадить на табурет.
— Круто, да?
— Очень, — согласилась я.
— Что тебе принести? — спросил он, наклонившись так, что я оказалась между барной стойкой и его длинным худым телом, которое он держал на стойке.
Я старалась не нюхать его снова, но это было трудно.
— Джин с тоником?
— Это вопрос или твой заказ? — спросил он, приподняв бровь.
— Хм, — подстраховалась я. Уильям всегда заказывал для меня напитки. Если это был обычный напиток перед ужином, то всегда джин с тоником; если мы ужинали, то всегда вино или шампанское. — На самом деле я не знаю, что мне нравится. Я не очень часто пью.
Его правая бровь присоединилась к левой, высоко поднятой на лбу.
— Сколько тебе лет? К пятнадцати годам я уже знал, что я человек пива и виски насквозь и на всю голову.
— Это рано. — Заметила я, чтобы отвлечь внимание от себя. — Ты знаешь, что вероятность развития алкоголизма в шесть раз выше, если ты пьешь до 15 лет?
Он ухмыльнулся.
— Единственная зависимость, которая у меня есть, это байки, книги и девушки.
— Книги?
Он рассмеялся своим великолепным смехом прямо мне в лицо.
— Ты судишь о книге по ее обложке?
Я покраснела.
— Прости, но из-за того, что я всю жизнь была поверхностной, я стала немного судить. Я пытаюсь это изменить.
— Теперь ты меня удивляешь. — Он посмотрел на меня, перебирая пальцами прядь моих прямых волос и растирая её между пальцами. — Красивая, как чертова принцесса, но умная, как королева.
Огромный мужчина, выше и шире всех, кого я когда-либо видела в своей жизни, появился перед нами так тихо, словно материализовался. Его длинные блестящие черные волосы были уложены назад в густой беспорядочный пучок у основания жилистой шеи, клетчатая черно — красная рубашка бессистемно свернута на стеганых предплечьях размером с мою икру. Черты лица, которые он держал в суровом покое, были грубо вырезаны: шишка от раз или два сломанного носа, обрывистые скулы и челюсть, настолько квадратная, что создавала прямые углы под ушами. Даже рот у него был жесткий, плоский, с ямочками на подбородке, а глаза, хотя и с густыми ресницами, были ровного карего цвета. Он был грубияном, образцом канадской глубинки.
— Юджин. — Тепло поприветствовал Кинг. — Как дела?
Мужчина, которого необъяснимо и ужасно звали Юджин, хмыкнул в ответ.
Кинг не выглядел обеспокоенным отсутствием у бармена социальной грации. Он направился к барной стойке, но просунул руку под мои волосы к нежной коже на шее и сжал ее.
— Слушай, чувак, эта дамочка еще не знает предпочтений в напитках, если ты, блять, можешь в это поверить. Сделай одолжение, принеси нам подборку коктейлей и пива, которые, как ты думаешь, могут ей понравиться?
— Сладкий, кислый, горький или чистый? — спросил Юджин, опираясь своими похожими на хобот руками о барную стойку, чтобы смотреть мне в глаза. Я постаралась не вздрогнуть, когда увидела огромные размеры его рук. Они были огромными, скорее звериными, чем человеческими. Я не сомневалась, что он мог бы раздавить меня этими руками, если бы захотел.
— Может быть, не слишком сладкое, кислое и дымное? — ответила я, все еще глядя на эти лапы.
Они сгибались, а затем сжались в кулак размером с голову ребенка. Я перевела взгляд на него и увидела, что он ухмыляется, но даже это выражение было смутно пугающим, потому что выглядело непривычно и неловко на его человеческом лице.
— У тебя тут норовистая, Кинг, — проурчал он глубоким грубым голосом.
Кинг усмехнулся.
— Она новенькая.
— Да, для Энтранс?
— Для жизни.
Юджин поджал губы и, наконец, посмотрел на меня. Я была удивлена интенсивностью его взгляда, пристальным вниманием, которое заставило меня почувствовать, что он меня полностью осмотрел, хотя он смотрел только прямо мне в глаза. Он выворачивал меня наизнанку, чтобы убедиться, что я достаточно хороша для его приятеля. Я позволила ему, хотя это заставляло меня извиваться, потому что мне нравилось, что у Кинга есть кто-то, кто присматривает за ним.
— Хорошая женщина, — наконец отметил Юджин, мрачно и академично, как будто читал докторскую диссертацию перед советом. — Заслуживает хорошего мужчину. — Я нахмурилась от его странного ударения на слове «мужчина», и Кинг тоже. Он прорычал низким горловым голосом, от которого мне стало неловко.
— Если ты собираешься заблокировать меня, попроси кого-нибудь другого приготовить наши гребаные напитки.
— Никто не сделает их лучше, чем я.
— Она не заметит разницы.
Моя голова вертелась туда-сюда между ними, словно я наблюдала за теннисным матчем, но глубокая тревога мерцала в глубине моих мыслей, как пламя свечи, пытающееся осветить то, что таилось в темноте.
Кинг закончил пристальный взгляд, повернувшись ко мне, закрывая Юджина от моего взгляда. Не думая, я потянулась вверх, чтобы погладить одинокий, идеально сформированный локон в буйстве его вьющихся и прямых волос.
Я почувствовала, как его раздражение спало, когда он смотрел, как я наблюдаю за скольжением его шелковистых локонов между моими пальцами.
— Хочешь поиграть со мной, детка? — спросил он.
Я знала, что он имел в виду бильярд, но это звучало так, будто он мог иметь в виду что-то еще, что-то большее. От страха и предвкушения у меня по позвоночнику пробежала легкая дрожь.
— Может, сначала мы сделаем несколько снимков? — спросила я.
Он поднял на меня брови.
— Ты делала их раньше?
— Один раз. — Сказала я.
Я делала снимки в тот единственный вечер, когда пыталась отклониться от своего жизненного пути, на девичнике, устроенном моим братом только для нас двоих. В ту ночь я научилась не давать волю своему внутреннему девианту.
— Юджин, дай нам тоже две рюмки текилы. — Позвал Кинг, не сводя с меня глаз, а затем сказал: — Я дам тебе выпить, детка, но ровно столько, чтобы ты расслабилась. Ты знаешь, как делать текилу шутер?
— Лайм и соль, верно?
Он усмехнулся, когда перед нами поставили рюмки с солонкой и миску с лаймами.
— Сначала ты лижешь, — сказал он, взяв мою левую руку в свою, и посмотрел на меня, вылизывая извилистую дорожку вдоль тыльной стороны моей ладони между большим и указательным пальцами. — Затем посоли. Сделай укол в другую руку вот так. Хорошо. Затем лизни соль, хлопни рюмку и закончи лаймом. Готова?
Я замешкалась, потому что Юджин наблюдал за мной и хихикал, а несколько других посетителей в конце бара открыто смотрели на взрослую женщину, которая никогда не пробовала текилу.