Но Костя ничего не сказал. Однако от пожатия его сухой и сильной руки к Роману пришло вдруг неизъяснимое желание скорее дождаться завтрашнего дня и одним махом разрешить все свои проблемы.
Домой Роман возвращался уверенный. Ему даже показалось, что когда он входил в хату, стал на голову выше, - пригнулся, чтобы не зацепить притолоку. Пригнулся к засмеялся. Посреди комнаты стояла встревоженная мать. В темноте она была похожа на привидение, которое распростерло перед ним объятья.
- Ромочка!
- Все хорошо, мама, успокойся.
- А я уже думала!.. Господи, что я только не думала!
Роман подошел и поцеловал мать.
- На заводе был... задержался... все прекрасно, все хорошо.
Мать, всхлипывая, пошла к кровати.
- Все хорошо, - повторил еще раз Роман.
МИТЬКА
Когда Надежда Станиславовна объявила о заседании комитета комсомола, Митька подошел к Хоме Деркачу и сказал:
- Есть одна просьба.
- Просьба? Ко мне? - Хома громко захохотал.
- Не будем родителей наших вспоминать, - спокойно произнес Митька, не глядя в нахальное лицо Хоме. - Не будем выносить их вражду на всеобщее обозрение.
- Твой предок моего подстрелил...
- Пусть они себе воюют, а нам что.
- И правда. Давай на комитет не пойдем.
"Не пойти на комитет? - взволнованно размышлял Митька. - А что? Пусть болтают о чем угодно, но без меня. Пусть Роман, если он такой храбрец, выслушивает их болтовню".
Митька даже улыбнулся с облегчением, - настолько простой выход из сложного положения подсказал Хома. "Не пойду, и все! Во всяком случае, не я виноват, не я заваривал кашу. Я больше свидетель и в какой-то мере потерпевший... короче, отбрешусь..."
- А знаешь, Тюха меня из школы выгоняет, - сказал Хома, когда шумный школьный двор остался позади. - Вчера пообещал.
- Пугает, - рассеянно ответил Митька: его сейчас больше волновали последние два урока, которые они решили пропустить. Таких поступков не так уж много в ученической биографии Митьки Важко, поэтому у него нет-нет да и появлялась мысль: "Что же мне будет за это?" Но понемногу его помыслами овладел Хома, тот самый Хома Деркач, с которым Митька еще недавно и разговаривать не хотел.
Хома плел что-то веселое о директоре школы, которого ученики прозвали Тюхой, а Митька в это время с удивлением отмечал, что с Хомой ему как-то легче, спокойнее, нежели с Романом.
- Куда мы топаем? - спросил внезапно Хома.
- Не знаю...
- Ну вот... А без мечты нельзя. Заглянем в скверик, покажу тебя Ваське. Ты в целом парень ничего. Мы сойдемся. А наши предки пусть воюют, ха-ха...
Голос Хомы зазвучал властно, с чувством неоспоримого преимущества.
- Пойдем, - тихо произнес Митька, хотя идти ему на свидание с этим бездельником и хулиганом Василием никак не хотелось. "А может, все получается к лучшему?.."
До заводского сквера оставалась какая-то сотня метров, когда Хома вдруг остановился, по лицу его пробежала тень недовольства:
- Не то! Для знакомства бутылку бы прихватить. Как думаешь?
- Н-не знаю. У меня вот два рубля.
- Слушай, а дома как? Самогонки не найдется?
- Не знаю. Когда-то отец привозил, может, где-нибудь и стоит. Надо посмотреть.
- Идем к тебе!
Они повернули в тихий безлюдный переулок.
"Отца дома нет, вот если бы еще матери не было. А то обязательно прицепится: почему не в школе?.."
На счастье, хата была на замке, и Митька, доставая ключ, облегченно усмехнулся. Он даже был намерен как-то пошутить, но почему-то не нашлось подходящего слова. Бутылку с самогоном он нашел в шкафу, быстро сунул ее в карман, запер хату, выбежал в переулок, где его поджидал Хома.
- А если Василия в сквере нет?
Хома взглянул на часы:
- Уже там. Дома нудно, понимаешь?.. И слушай, не будь вороной и не болтай лишнего, он этого не любит. Ясно?
- Яс-но, - ответил Митька, хотя и не совсем представлял, как это - не быть вороной.
Вскоре Василий, Хома и Митька сидели в заводском сквере. Скамейку надежно прятали от посторонних глаз густые кусты живой изгороди. Перед ними на газете лежали пирожки, хлеб, несколько помидоров и вяленая рыба. Василий загадочно улыбался, а Хома (он только что достал из кустов два стакана: "Мы их там прячем... на всякий случай") приговаривал:
- Ты, Мить, не думай, мы не такие, - и смеялся нагловато. - Водка для нас не самоцель. Водка стимулирует наш разум. Ну, вира! - Хома, вероятно, копировал своего наставника - Василия.
Митька взял дрожащими пальцами стакан с прозрачной жидкостью.
- А твой дружок? - Василий уставился в Митьку какими-то бесцветными круглыми глазами. - Тот ненормальный типик?
- Роман или кто? - Митька не мог понять, что от него хотят услышать.
- Пусть будет Роман. Он что?
- А что? - растерянно переспросил Митька и повернулся к Хоме.
Хома засмеялся:
- Раны зализывает.
- Угу, - подхватил Митька. - Он тогда лицо стер об асфальт.
- Ну-ну, - только и сказал Василий и налил себе еще.
Мимо них проходили за кустами рабочие, торопились на обед. Доносился смех, кто-то взволнованно говорил, что нет порядка в инструменталке.
Митька прислушивался к гомону на аллее, все еще держа стакан с самогоном - переставлял его из руки в руку, словно стакан обжигал пальцы.
- Ты чего? - толкнул его Хома.
- Греет, - вяло сказал Василий. - Ангина у твоего приятеля, - и добавил раздраженно: - Не хочешь, не пей. Дело хозяйское.
- Нет, почему же. Я выпью.
- И выпей, - прошептал на ухо Хома. - Не позорь... - А вслух сказал: Он со стаканом как с девчонкой. Целомудренный. - И нагло засмеялся.
Митька выпил. Наклонил голову, сцепил зубы, - нечем было дышать.
Хома ткнул в руки ломоть хлеба:
- Понюхай.
Митька стал жадно вдыхать кисловатый аромат хлеба. В груди жгло. Через грудь словно бы проходил ток - Митька чувствовал его необычное дрожащее тепло. Поднял глаза на Василия, встретил его насмешливый и хмельной взгляд, тихо засмеялся:
- Крепкий!
- Так себе, середнячок, - авторитетно бросил Хома и тоже взглянул на Василия, который держался солидно, с сознанием своего превосходства и молчал.