- Да я уж и так, Василий Михайлович!.. - И Деркач сжал свои огромные ладони в кулаки.
В классе, где заседал комсомольский комитет, бурлили страсти. Говорили все вместе, и Надежда Станиславовна никак не могла успокоить своих помощников. Ее карандаш танцевал на столе, а голос перекрывал все другие голоса:
- Товарищи! Я прошу вас, не сразу все...
"Товарищи" притихли только тогда, когда увидели директора.
Василий Михайлович остановился при входе, окинул взглядом присутствующих. Иван Иванович сидел за третьим столиком. Подпер кулаками голову и смотрит равнодушно в окно.
"И здесь - демонстрация..." - подумал Тулько.
- Продолжайте, пожалуйста.
Он сел в сторону, за три столика от Ивана Ивановича. Роман Любарец тоже сидел немного в стороне от Майстренко. Он был возбужден до предела. Веки его покраснели, словно парень весь день провел на сквозняках.
Василий Михайлович от нечего делать начал рассматривать членов комитета.
Надя Липинская... Какая великолепная прическа! Такую увидишь разве что в "Новостях киноэкрана". Ухажеров у Нади, наверное, хватает, хорошая девушка, что и говорить...
Женя Иванцова... Очень старательная, ей должна улыбнуться жизнь... Отец - инвалид, имеет "Запорожец". Да, "Запорожец" с буквой "Р" на заднем стекле. В автомобиле он всегда сидит как-то слишком низко, и Василий Михайлович, как только увидит этот "Запорожец", обязательно думает: разве нельзя что-нибудь подложить на сиденье?.. Какое-то неприятное впечатление: словно одна голова в машине, потому что только ее и видно во все окна. Даже жутковато становится...
Вадим Коренев... Сынок главинжа. Тулько невесело улыбнулся, вспомнив недавнюю беседу с Кореневым-старшим. Где же они тогда встретились? Не в школе, потому что Коренев часто приглаживал волосы, а ветер их ерошил. Вот они так втроем и беседовали: Тулько, Коренев-старший и ветер. Наверное, на улице... Беседовали, конечно, о детях, о чем же еще отец будет говорить с учителем. Коренев начал, как говорится, откровенно гнуть в свою сторону. Мол, сынок в девятом, за исключением английского языка, учился на одни пятерки, а теперь вот... опять английский. А парень мог бы стать золотым медалистом, да и школа заинтересована. Короче, просил льгот сыну по английскому языку. "Эх, уважаемый, понимаю тебя, понимаю! Но и ты меня пойми, - думал тогда Василий Михайлович. - Английский преподает Дмитрий Павлович, один из тех, кому нередко муха на нос садится. Он ведь и слышать не желает о каких-то компромиссных оценках..." Василий Михайлович, ясное дело, этого не сказал Кореневу. Напротив, успокоил взволнованного родителя, посоветовал, чтобы сын настойчивее изучал язык, пообещал помочь...
"Как все переплелось - люди и события!" - устало подумал Василий Михайлович.
- Товарищи, прошу высказываться, - напомнила присутствующим Липинская. - Нежный? Пожалуйста.
- Я еще раз заявляю, - выкрикнул, краснея, Левко Нежный. - Я категорически против того, чтобы обсуждать поведение Любарца без участия Важко и Деркача. Хома натворил, а сам убежал. Хому тяжело прибрать к рукам, и на него все махнули, взялись за того, кто сам пришел... А ты, Коренев? Позор! Ты член комитета, а вчера равнодушно отмахнулся от доброго дела. Теперь - какое нахальство! - смеешь говорить подобное о человеке, который приходил к тебе с этим делом. А? Как же это у тебя получается?
- Я не обижаюсь на тебя, Левко. Ты часто говоришь невпопад, - спокойно отозвался Вадим Коренев.
- Спокойствие твое искусственное, как и все твое поведение! Я предлагаю: на сегодняшнем заседании комитета обсудить вопрос об упавших ивах.
Коренев засмеялся, откинулся на спинку стула:
- Наивный же ты, Левко! Кто же такой вопрос выносит на заседание комитета, школы? Его можно решить в рабочем порядке, силами одного класса. Идея ваша, вот и договаривайтесь со своими. А у нас сегодня очень серьезный и ответственный вопрос. - Он взглянул на директора, и Василий Михайлович согласно кивнул ему.
- Да, вопрос серьезный, а Деркач и Важко не соизволили явиться, - глухо сказала Женя Иванцова.
- Не на веревке же их сюда тащить! - выкрикнула, не сдержавшись, Липинская.
- Действительно, где эти комсомольцы? - подал голос Тулько. - Иван Иванович!
Майстренко резко повернул голову, посмотрел внимательно на Тулько, - он словно не понимал, о чем идет речь и почему обращаются именно к нему.
- Да, это безобразие...
- Я не прошу вас оценивать событие, а спрашиваю: где Важко и Деркач? Где они болтаются, если здесь обсуждается их поведение?
Майстренко пожал плечами и опустил голову.
Ответила Женя Иванцова:
- Они ушли с четвертого урока.
- Как это ушли? А пятый и шестой?
- Не знаю... Портфели оставили, но не вернулись.
- Ясно, как днем, что убежали, - выкрикнул Нежный. - Испугались! А Важко - это вообще удивительный тип. Деркач оскорбил его тем объявлением, через Деркача вся каша заварилась, и пожалуйста - с Деркачом он... шуры-муры... Вот кого надо за ушко да на солнышко!
- Нежный! - застучала карандашом по столу Липинская. - Попрошу не употреблять уличные слова!
- А это не уличные слова, - огрызнулся Нежный. - Их можно найти в фразеологическом словаре.
- Левко заучивает эти так называемые фразеологизмы, чтобы придать себе вульгарности, чтобы не быть белой вороной среди ребят, - иронически заметил Коренев и засмеялся - громко и неуместно, как человек, который нервничает, но любой ценой старается скрыть это от других.
"О чем только они говорят!.. - думал Василий Михайлович, недовольно поглядывая на членов комитета. - Только пусти на самотек, дай им волю натворят такого..."
Директор встал с решительным намерением прекратить пустопорожние разговоры.
- В самом деле, безобразие, Иван Иванович! Полагаю, завтра, и не позже, мы детально проанализируем... состояние дел в вашем классе...
"Наверное, можно было бы сказать: "...проанализируем поведение ваших учеников", но в этом случае не чувствовалась бы вина учителя".
Майстренко, словно и не услышал угрозы, словно не его ученики болтаются неизвестно где во время уроков, спокойно ответил:
- Завтра - непременно.
Что же, с Майстренко все ясно. Созрел, кажется, "момент пик", то есть пришел период решительного боя, и Василий Михайлович, опытный в таких ситуациях, знал наверняка: победа будет за ним.