То есть по мысли Соловьева, книги Блаватской могут быть полезны не в том, в чем они оригинальны, а в том, что еще сближает их с общехристианской традицией. В целом же оценку Соловьевым этих теософских доктрин нельзя не признать отрицательной. Но издание, претендующее на энциклопедическую объективность, ничего более об отношении Соловьева к Блаватской не сообщает. Шарлатанская неразборчивость в средствах, которую Владимир Соловьев подметил в Блаватской, явно передалась ее ученикам.
В том числе и Л. Шапошниковой, которая вроде бы признает В. Соловьева «великим философом» и даже мне пеняет за то, что я, мол, мало его цитирую: «Приведу слова великого русского философа В. С. Соловьева, на высказывания которого Кураев ссылается крайне редко, стараясь подменить Владимира Соловьева его братом, Всеволодом, оклеветавшим Блаватскую. «Разделение между Востоком и Западом, - пишет Владимир Соловьев, - в смысле розни и антагонизма, взаимной вражды и ненависти, - такого разделения не должно быть в христианстве, и если оно явилось, то это есть великий грех и великое бедствие». К этому больше нечего добавить»{1470}.
А отчего бы не добавить? Добавить надо толику правды. Соловьев говорит о внутрихристианском разделении, о христианском Востоке и христианском Западе. При чем тут Восток буддистский? Более того, Соловьев в этом своем пассаже (из третьей речи в память Ф. Достоевского) как раз никак не симпатизирует «Востоку». Вот продолжение этой его фразы: «Но именно в это время, как этот великий грех совершался в Византии, рождалась Россия для его искупления. Византия встала на сторону Востока... Ее судьба нам не образец, а урок». Как видим, грех разделения Соловьев тут возлагает на Восток и призывает его примириться с Западом. У Шапошниковой же эти его слова звучат как призыв к христианскому западу склониться перед учительством нехристианского востока… Сколько ни читайте Соловьева – но нигде вы не найдете у него мысли, будто христианин может чему-то научится у языческого Востока. Соловьев всегда старался вытолкнуть Россию из мира «Востока» и подтолкнуть к Западу. А Шапошникова его именем прикрывает ровно обратное усилие…[394]
Впрочем, Шапошникова просто применила очередную «гримировку», «христианский Восток», подменив востоком языческим[395]. Ей так хочется сдвинуть христианство подальше на восток, что она даже начинает путаться в географии - «Диакон забыл, что христианство возникло на Востоке, что пришло оно на Русь тоже с Востока (с Византии)»{1471}. Вообще-то Константинополь находится западнее Киева…
Да, а Владимира Соловьева Всеволодом я отнюдь не подменял. Незачем: оба Соловьева весьма критичны по отношению к теософии Блаватской.
Всеволода Соловьева, одно время близко знавшего Блаватскую: “Если бы сочинения Е. П. Блаватской были произведениями ее таинственного учителя, великого мудреца-полубога, живущего в дебрях Тибета и диктовавшего ей, с полным пренебрежением к пространству, когда она находилась в Америке или Европе — такому мудрецу сочинения эти, ввиду их недостатков, сделали бы немного чести. Ей же, в юности плохо усвоявшей предметы элементарного образования и до сорока лет знавшей якобы очень мало, — по свидетельству ее сестры, — они делают большую честь, указывая на огромные ее способности и горячую любовь к своему труду... Теософы распространяли и распространяют до сего времени рассказы о том, что “Разоблаченная Изида” написана Е. П. Блаватской с помощью ее “хозяина”, что она сама не ведала, что творила, а писала под его диктовку или прямо списывала с появлявшихся перед нею ватиканских “уник”, никому неведомых, и потом, по миновании надобности, снова возвращавшихся, тем же астральным путем, на полки тайных книгохранилищ Ватикана. Олькотт доходил до того, что серьезно и таинственно вещал о том, как для иных глав “Разоблаченной Изиды” требовались не только “ватиканские уники”, но и “уники”, сгоревшие при пожаре Александрийской библиотеки. И вот, когда это было нужно, материальные частицы этих драгоценных экземпляров, рассеянные в мировом пространстве, материализовывались, и Елена Петровна спокойно, своим быстрым, четким почерком списывала заключавшиеся в них великие истины... “Изида” — это американская книга, бьющая на эффект и пригодная, как издание спекуляции. Это компиляция разных мистических и каббалистических сочинений, пересыпанная кое-где остроумными замечаниями, полемическими выходками, а иногда изрядной даже бранью. Системы никакой, и, в конце концов, полнейшая беспорядочность, настоящая каша. Человеку, не знакомому или мало еще знакомому с предметом, конечно, легко и даже неизбежно покажется, что автор, во всяком случае, обладает большими познаниями, большой ученостью. Но разочарование наступает весьма скоро по мере ознакомления с литературой предмета, с действительно учеными оккультистами и каббалистами... Когда я познакомился с сочинениями разных каббалистов и оккультистов, ясно увидел, что “ученые” сочинения Елены Петровны — компиляция, сделанная без всякой системы, главным образом по французским источникам... Долго и внимательно наблюдая ее, я пришел к заключению, что в умственной области вся ее крупная талантливость была пассивного, а не активного свойства. Она решительно оказывалась неспособной в этой области к самостоятельному творчеству, даже в самые свои вдохновенные минуты, а лишь быстро воспринимала и развивала чужие мысли... Беда ее заключалась в том, что она, хотя и обладала замечательной памятью, всегда забывала то, что писала хотя бы накануне; поэтому нельзя найти двух ее писем, где не встречались бы на каждом шагу самые курьезные противоречия”{1472}.
1470
Шапошникова Л. В. Подвижничество диакона Кураева // Защитим имя и наследие Рерихов. Т.1. Документы. Публикации в прессе. Очерки. М., 2001, с. 393.
1471
Шапошникова Л. В. Подвижничество диакона Кураева // Защитим имя и наследие Рерихов. Т.1. Документы. Публикации в прессе. Очерки. М., 2001, с. 392.