Хотя, с другой стороны, когда Д. Попов – глава российского теософского общества, но не рериховец познакомился с неопубликованными трудам Е. И. Рерих в нью-йоркском рериховском музее, он сказал - "У меня волосы встали дыбом" {158}. Так что даже от некоторых «почти своих» полезно прятать подлинные выражения и воззрения Рерихов…
Особо много усилий тратится на то, чтобы христиане до поры до времени не узнали, чему же учат Рерихи своих ближайших учеников. «Что касается до "Наставления Вождю", то Разрешено Вам и Гаральду хранить по экземпляру у себя и можете дать прочесть их членам правления. Но НЕ разрешается никому делать выписки, переписывать или перепечатывать. Так же можно дать прочесть тем членам, которым Вы особо доверяете»{159}. Елену Рерих беспокоит, как бы ее книги, оставшиеся в библиотеке одного ее скончавшегося ученика, не попали в посторонние руки: «Очень прошу сохранить эти книги [«Община» - А.К.] у себя и никому до времени не выдавать их и даже не говорить об их существовании. Будут сделаны многие попытки получить именно эту книгу. Может быть, первый натиск придет из Парижа от г-на Шклявера. Скажите ему, что такой книги в продаже не имелось и не имеется»{160}.
Клизовскому Е. Рерих не советует посылать его труд («Основы миропонимания Новой Эпохи») митрополиту: «Не следует посылать Евлогию Вашей книги, он станет Вашим врагом. Не верю я всем этим отцам церкви»{161}. Вообще где есть «уклон к церковности» – туда «лучше воздержаться посылать книги Агни Йоги»{162}. «Я запретила высылать им книгу «Чаша Востока»»{163} («Чаша Востока» - переведенная Е. Рерих подборка из «Писем Махатм»). «Конечно, «Огненный мир» не следует давать подходящим, мало или ничего не знающим о Восточных Учениях. Пусть лучше начинают с первых книг. В них и Христос чаще поминается. Последнее обстоятельство значительно успокаивает молодых искателей пути»{164}.
«Христос не Мессия. Конечно, сказанное о Мессии в связи с Христом Вы не будете вставлять в Вашу книгу и даже широко оповещать среди членов Общества. Лишь самые преданные Учению могут это знать»[70]. «Для меня нет ничего кощунственнее, как представление Всемогущего и Всемилосердного Бога-Отца, приносящего в жертву Своего Единородного и Единосущного Сына за грехи людей, Им же Самим сотворенных! Это напоминает того Аккадийского Правителя, который заклал своего сына, чтобы избежать последствий своих грехов. История зарекордировала такое каннибальское понимание отцовства… Конечно, все эти мысли для Вас и открыто их излагать нельзя»{165}. «Следует осторожно разочаровывать людей или разбивать их точку зрения. Осторожными касаниями можно постепенно расширить их сознание, но сразу ломать опасно»{166}. “При выполнении Указаний помните одно условие — всегда лучше что-то недосказать, нежели дать слишком много”{167}; «Сеять, главное, по сознанию. Слишком много дать еще опаснее, нежели дать слишком мало»{168}.
Поэтому первоначальный вариант проповеди “Живой этики” делается максимально христианизированным или стерильно-культурным. “Если спросит вас совсем простой человек — какие задачи Учения, скажите — чтоб тебе было хорошо жить” (Знаки Агни Йоги, 65). Или еще проще – чтобы сделать успешную карьеру («Когда вас спросят: почему вы неотступно избрали водителем Рериха? – скажите: с ним успех, и мы будем успешны при нем. Можете ли назвать кого-нибудь успешнее. Так по земному объясните решение ваше. Ведь почти никому нельзя открыть, что это есть решение Наше»{169}. Правда, самим Рерихам «махатмы» цель их деятельности объясняют иначе: «Народу русскому дадим простое понимание Будды»{170}.
158
Миллер А. М. О нарушениях атворских прав МЦР в рериховском движении // Актуальные проблемы сохранения и защиты наследия Рерихов в историческом контексте. Материалы Международного общественно-научного симпозиума. М., 2003, с. 123.
159
Письма с гор. Переписка Елены и Николая Рерих с Рихардом Рудзитисом. Т. 1. (1932-1937). Минск, 2000, с. 490.
160
Письма с гор. Переписка Елены и Николая Рерих с Рихардом Рудзитисом. Т. 1. (1932-1937). Минск, 2000, сс. 36-37.
168
Письма с гор. Переписка Елены и Николая Рерих с Рихардом Рудзитисом. Т. 1. (1932-1937). Минск, 2000, с. 33.