Он обнял ее и, поцеловав, воскликнул:
— От тебя чудесно пахнет!
— Расстегни молнию! — прошептала она, словно бы их могли услышать. — Не думаешь же ты, что я буду спать в одежде?
— Нет, Каролина, мы так не договаривались. Я не могу! — На его лице вновь возникло испуганное выражение.
— Разве я не сказала, что мы ляжем в постель? — строго глядя ему в глаза, спросила Каролина и сама расстегнула молнию на платье. При этом она выпятила груди, и они уперлись ему в грудь. Освободившись от оков, она спросила: — Мне отвернуться, или ты и так разденешься?
Он поспешно расстегнул пуговицы на сорочке, молнию на брюках, скинул ботинки и, сняв брюки, остался в белых трусах по колено.
Каролина откинула покрывало, легла на кровать и позвала его:
— Иди ко мне!
Он лег рядом с ней и обнял ее одной рукой.
— А большего мне и не надо, — прижимаясь к нему, сказала она. Разумеется, она кривила душой, потому что изнывала от вожделения. Его мускулистое тело сводило ее с ума. — Поцелуй меня! — прошептала она.
— Это нехорошо, — сказал он и неожиданно прикоснулся губами к ее губам.
Она жадно впилась в него всем ртом, прижавшись острыми сосками к его твердой груди и закинув ногу ему на бедро. Но в трусах у него не возникло никакого шевеления.
Каролина поняла, что поторопилась, и решила исправить ошибку. Она отстранилась и сказала:
— Ты прав, это дурно.
Шон погладил ее шею и начал щупать ее груди.
— А мне очень хорошо, — сказал он.
— Не надо! Мы не должны этого делать! — воскликнула она.
— Но ведь ты сама позволила мне тебя гладить!
Он нащупал сосок и стал трогать его пальцами. Потом, перекатившись на бок, поцеловал в губы. Она оставалась спокойной и не отвечала на поцелуй. Тогда он просунул ей в рот язык. И она почувствовала, Что член у него шевелится.
— Нет, Шон!
— Пожалуйста! — простонал он.
Она промолчала и отвернулась. Он целовал ее плечи и груди и вдруг стал их жадно сосать, как голодный младенец. Рука его скользнула к промежности.
Каролина схватила его за запястье:
— Не смей!
Это стоило ей больших усилий. Клитор ожил и требовал к себе внимания. Но ее упорство принесло плоды: из ширинки трусов выбился здоровенный пенис.
— Каролина, я тебя хочу! Пожалуйста!
— Так и быть, можешь меня погладить. Но не более того! — сжалилась над ним она и убрала руку.
Его пальцы начали перебирать волосики на ее лобке. Она хотела было раздвинуть ноги, но сдержалась, продолжая притворяться бесчувственной и холодной. Головка члена уперлась ей в бедро. Рука сжала промежность. Клитор у нее моментально свело, и она непроизвольно раздвинула ноги. Палец Шона нащупал головку клитора и начал ее массировать. Каролина охнула и задрожала, стенки влагалища сжались. Она прошептала:
— Не надо, Шон! — И усилием воли сдвинула ноги, сдавив бедрами его руку.
Он взмолился:
— Пожалуйста, Каролина! Я же чувствую, что ты тоже меня хочешь!
Он сильнее вдавил головку в ее бедро.
— Но ведь это дурно, — напомнила ему она, все больше возбуждаясь от этой странной игры. Соски ее набухли и отвердели, по ногам тек сок. — А что скажет Мэдди?
— Она сама этого хотела!
Каролина повернула голову и посмотрела ему в глаза. В них читалась мольба. Каким-то образом ему удалось нащупать ее клитор, и он надавил на него. Она взвизгнула.
Шон приподнялся и раздвинул коленом ее ноги. Она не сопротивлялась. Шон устроился между ее ногами и уперся членом в промежность.
Посмотрев диким взглядом на свой пенис, он подался назад и резко вошел в нее, издав глухой стон.
— Хорошо! — сказала она, понимая, что игра закончена. — Я хочу тебя!
— И я тебя хочу, — промычал он и вытянул член, уверенный, что он уже не обмякнет. — Мне хорошо с тобой! — громче повторил он. — Ты даже представить себе не можешь, что я чувствую! Я так рад, что он встал! Во мне вскипает кровь. Боже, как я завелся!
Он упивался своими ощущениями, радуясь избавлению от страха перед возможной неудачей.
— Мне тоже хорошо с тобой, — сказала Каролина.
Он снова вонзил в нее пенис, горячий и твердый.
Влагалище пропустило его и сжалось.
— Божественно! — воскликнул Шон, согревая дыханием ее шею. — Я хочу вытворять с тобой самые невероятные вещи! Ты меня понимаешь?
— Да, Шон! Дерзай! — грудным голосом ответила Каролина.
Он стал долбить ее изо всех сил, упиваясь своей раскрепощенностью и освобождением от страха. Кризис миновал, все самое страшное осталось позади. Он избавился от наваждения и стал самостоятельным мужчиной. С каждой секундой его уверенность в себе крепла. Движения его обрели ритмичность.