Удовлетворенный впечатлением, которое он произвел на Каролину своей потенцией, Шон обхватил ее руками и, повернувшись спиной к дверце кабинки, открыл ее пяткой. Прижимая к себе Каролину, плотно сидящую на пенисе, Шон выбрался из ванной в спальню, оставляя на полу мокрые следы, и повалил Каролину на кровать. Она упала на спину, задрав ноги, и Шон начал двигать торсом. Влагалище, измученное ночными и утренними сексуальными эксцессами, болезненно саднило, истерзанный клитор разбух до безобразия, но все это не омрачало ее настроения. Каждый новый толчок фаллоса доставлял ей неописуемое удовольствие. В голове ее образовался вакуум, а мир сузился до размеров влагалища. Она превратилась в комок нервов, вновь и вновь пронзаемый волшебным мужским инструментом.
Неожиданно к ее многочисленным ощущениям прибавилось новое: не снижая темпа телодвижений, Шон просунул в ее лоно палец, а другим стал массировать клитор. Не успокоившись на этом, он наклонился и, поймав ртом ее правый сосок, принялся его покусывать и сосать. Это стало последней каплей: клитор свело, влагалище конвульсивно сжалось, рот непроизвольно раскрылся. Но из него не вырвалось ни звука, оргазм отнял у нее все силы.
Каролина впала в нирвану, уверенная, что не способна ничего ощущать. Но несколькими мощными ударами пениса Шон воскресил ее, и в ней вновь вспыхнуло пламя. Оргазм быстро разрастался, словно цепная термоядерная реакция, и Каролине казалось, что она сгорит в нем, испарится в огне сладострастия. А раскаленный меч Шона продолжал неистово пронзать ее, словно бы задавшись целью свести ее с ума. Едва слышно она пролепетала:
— Я больше не могу, Шон…
— Не можешь? Что именно?
— Я не могу кончать. Я умру.
— Какая прекрасная смерть!
— Пожалуйста, не надо… — Она открыла глаза.
Он улыбнулся и сказал:
— Ты восхитительная любовница! Наденешь вечером свои чулочки?
— Не смей об этом говорить!
— А мне вот хочется! Ты становишься очень соблазнительной в своих чулочках и шелковых штанишках.
— Говори о чем-нибудь другом! Не думай о моем белье!
— Я хочу думать и говорить только о тебе!
— Нет! Не возбуждайся. Ах черт!
Обмякший было пенис вновь пронзил ее.
— Пожалуйста, Шон. Я больше не в силах! — взмолилась она.
— Хорошо, так и быть, обойдусь и без тебя. Смотри! — Он вытащил пенис из лона и стал мастурбировать, встав на колени и нацелив головку на ее груди.
— Ради всего святого, Шон! Не надо…
Каролина не договорила: единственный глаз лиловой головки словно бы загипнотизировал ее, и она бессильно раскинула руки и ноги. В глазах Шона вспыхнули ликующие огоньки. Он понял, чего она хочет, без лишних слов и не разочаровал ее.
В конференц-зале яблоку негде было упасть. Фотографы и кинооператоры, расталкивая коллег, пробивались в первые ряды толпы. Слух о том, что Шон Садлер вновь обрел былую стройность и творческий задор, переполошил главных редакторов всех ведущих международных изданий и телевизионных компаний. Они срочно направили своих репортеров в Мехико, на первую после пятилетнего молчания пресс-конференцию легендарного киноактера. Всем хотелось заполучить его фотографии и узнать, как ему удалось так быстро преобразиться.
Как выяснилось в ходе пресс-конференции, репортеров не интересовал фильм, в котором Шон намеревался сниматься. С вопросами о нем к Каролине, сидевшей на подиуме рядом с кинозвездой, обратились только двое журналистов. Остальные забрасывали вопросами Шона о том, в чем секрет его преображения.
Шон держался уверенно и спокойно. Он развеял все сомнения относительно устойчивости достигнутых им результатов, отмел все подозрения насчет его готовности к съемкам и разрушил предположения о том, что он лечился некими чудодейственными снадобьями.
— Никаких особых лекарств я не принимал. Я просто переосмыслил свою жизнь и решил начать ее заново. Мне надоело бездельничать, — заявил он. — Я потерял пять лет и намерен наверстать упущенное.
После пресс-конференции Мэдди, Шон и Каролина укрылись от репортеров и поклонников в заранее заказанном ими в отеле «Шератон» номере. Шон заявил, что хочет принять душ.