Их карета наконец подъехала к курзалу. Когда Ник и Анри поднялись по лестнице, Анри бросил взгляд на надпись на двери.
– «Вода – самое лучшее». Какой дурак это написал?
– Тот, который убедил всю Англию, что питье этой грязной, зараженной отравы вылечит людей от всех болезней.
Граф фыркнул:
– Мир населен идиотами. Куда ни плюнь, обязательно попадешь в одного из них.
Ник удивился дурному настроению графа. Несомненно, оно имело более глубокие причины, чем больная голова после бурно проведенной ночи, хотя граф редко пил лишком много. Возможно, его ухаживания за леди Лангри не имели успеха. Как бы то ни было, он начинал безмерно раздражать Ника.
Когда они вошли в помещение, он забыл о графе и его проблемах. Сара сидела в нише вместе с тетушкой и подругой с тициановскими волосами, а ее брат стоял на страже рядом, словно огромный золотистый медведь.
Сара выглядела юной и свежей, как невеста, в светло-желтом муслине, украшенном голубыми розетками. Ее волосы небрежно падали локонами на одно ухо. Ник улыбнулся про себя. Ее хрупкий и невинный вид был обманчив, и никто не знал этого лучше, чем он. Если, конечно, не считать получившего синяк виконта Хьюлетта.
Ник и Анри пробыли в курзале не больше минуты, а их уже окружили знакомые. Анри углубился в беседу с представительной матроной в платье из индийского муслина с узором в виде веточек. Его плохое настроение испарилось под лучами ее веселой улыбки. Не обращая внимания на окружающих, Ник нашел стул и поставил его так, чтобы получить хороший, открытый обзор обворожительной леди Каррингтон и ее спутников.
Сара точно определила тот момент, когда граф Бриджтон вошел в комнату. Не только движение людей, вытягивающих шеи, чтобы посмотреть на него, и не волна дыхания женщин, которые смотрели ему вслед, открыв рты от восхищения. Нет, дело было в ощущении, в физическом осознании его присутствия. Сара говорила себе, что это раздражение, но она сама в это не верила. Это был страх. Настоящий, неоспоримый страх.
Саре потребовалось собрать всю свою волю, чтобы заставить себя внешне сохранять спокойствие. Черт бы побрал этого человека! Она никогда не чувствовала себя такой смущенной.
Анна раскрыла веер, не отрывая широко распахнутых серых глаз от Энтони.
– Твой брат всегда так суров?
Сара бросила взгляд на Энтони, который стоял, прислонившись к стене в нескольких шагах от них, скрестив руки на груди. Невнимательному наблюдателю он бы показался спокойным, непринужденным, сонно опущенные веки скрывали яркий блеск его глаз. Но она слишком хорошо его знала, чтобы поддаться на обман:
Сара фыркнула, дернула плечом и произнесла так громко, чтобы этот несчастный услышал:
– Он обычно не так мрачен, но ведь, как правило, он не играет роли няньки. Наверное, он устал за все эти дни.
Энтони криво усмехнулся.
– Я не часто оказываюсь в компании женщины, которая так нуждалась бы в няньке. – Он метнул взгляд на Анну. – К вам это тоже относится, мисс Тракстон.
Анна залилась краской, но не успела ничего ответить: поднялась суматоха из-за появления небольшой компании, которая рассаживалась на свободных стульях слева. В центре этой суеты находилась очень высокая пожилая женщина, одетая в удивительный наряд. Ее яркий оранжевый с синим тюрбан был отделан россы пью драгоценных камней, худые плечи окутывала шаль с длинной бахромой горчично-лилового цвета. Ее платье, хоть и самого модного покроя, было ярко-розового цвета и совершенно не сочеталось с красными туфлями.
Но даже среди этой какофонии цветов Сару сразу же привлекло лицо этой женщины. Оно было узкое и бледное, с высоким лбом в старческих морщинках и носом, достойным Цезаря, но тем не менее притягательное.
– Черт побери! – пробормотал Энтони, который при виде вновь прибывших выпрямился. – Я думал, она умерла.
– Кто?
– Леди Бирлингтон. Она самая невоспитанная женщина в мире.
– А кто остальные? – спросила Анна.
– Молодой человек с ней ее племянник, Эдмунд Бальмонт, а та незаметная мышка – ее компаньонка. Дальняя родственница, полагаю. – Энтони поморщился. – Болтуны, все до единого. Кроме родственницы. Никогда не слышал от нее ни слова, но может быть, это потому, что другие двое не дают ей такой возможности. Последний раз, когда я видел Эдмунда, мне понадобилось три часа, чтобы от него отделаться.
– Леди Бирлингтон только что заметила вас. Мне кажется, она старается привлечь ваше внимание, – заметила Анна.
Энтони повернулся к Саре:
– Я сейчас ненадолго выйду. Ты сможешь вести себя хорошо, пока меня не будет?
– Пожалуйста, можешь отсутствовать, сколько пожелаешь, – резко ответила ему Сара. – Я по тебе скучать не стану.
Энтони ухмыльнулся, подмигнул и вышел.
Сара украдкой бросила взгляд на вновь прибывших. Яркая женщина присела на низкий диванчик, держа спину очень прямо. Ее узловатые пальцы сжимали инкрустированную золотом трость.
Лорд Бальмонт, молодой человек встревоженного вида, обладатель спутанных золотистых локонов и неудачно круглого лица, положил на столик рядом с женщиной опасную шаль, книгу и маленький футляр из красного бархата.
– Вот, тетушка Мэдди. Все в полном порядке. Оставайтесь здесь, а я принесу вам воды.
– Я не стану ее пить.
Сидящая рядом с ней дама смущенно захлопала ресницами.
– Ох, прошу вас, леди Бирлингтон, – произнесла она встревоженным голосом. – Вы должны пить эту воду. Доктор Тамболтон сказал, она вам очень полезна.
– Доктор Тамболтон – глупец, – ответила своенравная леди.
– Этот доктор – один из лучших врачей в Лондоне, – возразил ее племянник. – Не существует почти ничего, чего бы он не знал. Ему известно обо всех больше, чем нужно. Даже о принце.
– Это ничего не значит.
Ее спутница нервно засмеялась.
Леди Бирлинггон сердито посмотрела на нее:
– Ради Бога, Алтея. Тебе обязательно хихикать? Мне приходится слушать этот звук весь день, и меня от него уже тошнит. – Запугав компаньонку, она ткнула тростью в ноги Эдмунда. – Не стой здесь. Принеси мне стакан вина.
– Сейчас десять часов утра, и вина достать невозможно, – возразил племянник. – Да и доктору это не понравится. Он хочет, чтобы вы принимали воды два раза в день в течение двух недель и воздерживались от вина и мяса. И вы сказали, что постараетесь.
– Гм... Это было до того, как я узнала, что эта вода имеет вкус конской мочи.
– Тетушка Мэдди! – воскликнул молодой человек, и лицо его стало таким же красным, как его безвкусный жилет.
Старуха вздохнула:
– Ну ладно! Я выпью немного этой проклятой воды. Только вели положить туда льда. Она и так плоха, а они подают ее отвратительно теплой, как какой-то отвар.
Эдмунд, казалось, испытал облегчение и тут же поспешил выполнять поручение. Его тучная фигура исчезла в толпе.
Как только он ушел, старая карга закутала плечи в сверкающую шаль.
– Вот видишь, Алтея. Эдмунда полезно иметь поблизости, если знаешь, как с ним обращаться.
Тетушка Делфи вернулась в этот момент, сжимая в руке маленький стаканчик. Она слышала, что употребление этой воды разглаживает морщины и проясняет мозги, и поэтому приезжала в курзал каждое утро. Так как ей удавалось с трудом сделать лишь крохотный глоток, после чего она ставила стакан на столик, Сара не ожидала никаких результатов от такого лечения.
Делфи подошла к своему месту рядом с Сарой, но остановилась, увидев вновь прибывших.
– О, леди Бирлингтон! Как поживаете?
– Будь я проклята, это Дельфиния. – Она смерила ее с ног до головы взглядом блестящих голубых глаз, потом посмотрела мимо нее на остальных в зале.
– Не говорите мне, что вы убедили этого вашего олуха-мужа привезти вас в Бат ради развлечения.