Интересно, как Даайлинг отнесётся ко всему этому, когда узнает?
Лэсту было совсем плохо. Я даже завидовала тому, что он не видит всего этого ужаса!
А ещё, мне вчера написал отец, разгневанный после разговора с Риком и обещавший при встрече выпороть меня так, чтоб я неделю сидеть не могла.
От всего от этого я приходила в отчаянье.
Я стала местным достоянием, белой вороной, только ленивый не поглумился надо мной. Может и вправду, написать заявление и уехать в особняк, ключ от которого есть только у меня? Там побольше узнать про эту мадам Шариль. Но где я найду этот дурацкий особняк Красной розы, когда Сааташи нет рядом?
Домой ехать тоже не вариант, а пока до моих родственников не дошли эти гнусные сплетни, я могу быть свободна. Ещё недели две, а там у нас государственные каникулы и здравствуй милый дом. Как писал Рик, а он за это время успел настрочить мне аж семь писем, то дома будут все. Здравствуй Оурэлла со своим мужем и прибавлением в семье, здравствуй Пьетер, которого я лет сто бы не видела, дорогой отец, который любит меня безмерно и мать, которая, скорее всего, мне не родная. И да, Рик, который очень странно себя ведёт.
Я вымоталась, пытаясь спрятаться от взглядов и голосов весь день. Тонат настаивает на своём — чтобы я уехала.
Возможно, замужество не такая уж и плохая штука? Зато я буду под семью замками, подальше от этого позора и издевательств. Порой я чувствовала, как сила плескается во мне. К примеру, сегодня за завтраком, когда ко мне подсела Хана, я явственно представила, как она замерзает, как холодеют её внутренние органы, как она покрывается тонкой коркой льда. Навсегда превращается в мёртвую ледяную статую. Я знала, что в тот миг я могла её заморозить, сила сама этого хотела. Стоило только шепнуть ей «хочу» и одной неприятностью на этом свете станет меньше. Эта мысль манила меня. Но так же с ужасом я осознала, что спокойно, даже с удовольствием, могу отнять человеческую жизнь. Это меня пугало.
Я не хочу быть зависимой от тьмы, не хочу никого убивать. Я вспоминала кайских тигров в лесу и меня мутило.
Я не могла спать по ночам, эти голоса преследовали меня. Все обидные прозвища и слова…
Я и здесь оказалась чужая. Не к месту.
Я заставила себя поднять, вытирая с щёк слёзы. Я распутна, как говорят вокруг. Я встречаюсь с Тонатом и профессором Чеашисом, когда-то у меня был Эйзей, кто-то даже заикался про Ошайна. Приписывали ещё каких-то парней, которых я не знала.
Я сходила в ванную, умылась, привела себя в более-менее нормальный вид, одела лёгкое и открытое платье, распустила волосы, завернулась в тёплую накидку и натянула капюшон на голову.
Мне оставалось последнее, выяснить у профессора Чеашиса заклинание жизни и смерти, отец услужливо напомнил о нём в письме. Мне терять больше нечего. Чести у меня нет, семьи тоже скоро не будет. Друзья? Рик был прав, не может у меня быть друзей!
Я осторожно выскользнула из комнаты, было уже за полночь и покралась по коридору к лестнице. Первым делом я решила заглянуть в кабинет некромантии, мало ли, может из-за экзаменов у третьей группы он и задержался допоздна. Я сама не понимала, почему именно кабинет некромантии. Я добралась незаметно и бесшумно, на мгновение замерла возле двери. Набравшись смелости, я взялась за ручку и потянула, мягкий жёлтый свет упал мне под ноги, а в приоткрытую щель я увидела его. Их…
Рубашка на профессоре Чеашисе отсутствовала, штаны были опущены до колен, какая-то брюнетка сидела перед ним на коленях, с расшнурованным лифом и её огромные груди не были прикрыты. И она делала то, от чего мне стало стыдно и мерзко в одно и то же время. Она вбирала в рот достоинство профессора, двигала неспешно головой и приносила явное удовольствие Даайлингу.
Он стоял запрокинув голову, одной рукой вцепившись ей в волосы, а другой в край стола.
У меня по щекам потекли слёзы, а в голове эхом зазвучали его слова. И вправду, муж он мне что ли, чтобы хранить верность? Тогда на поляне он дал мне понять, что я для него никто…
Тогда почему же так больно?
Одно дело слова, но когда видишь всё собственными глазами…
Я стояла поражённая, наблюдая за действиями девушки, с моей позиции открывался чудесный вид. Она явно была в этом умелой, потому что я слышала тихие стоны профессора, а сердце разбивалась на кусочки.
И почему мне так больно? Почему хочется перестать дышать, чтобы не чувствовать этой боли в груди? Почему так холодно и одиноко?