И хуже того было то, что я всё же еду в эту академию...
— Просто хотел сказать тебе на будущее: будь осторожна, Лин. Я серьёзно, ты не знаешь, какими могут быть другие люди, ты никогда не встречала настоящих волшебников, ничего не знаешь про эльфов и оборотней. В мире столько всего, с чем тебе придётся столкнуться впервые. С одной стороны это даже хорошо, что ты такая замкнутая, но с другой, ты такая дура наивная...
На такое стоило и обидеться, но я слушала с замиранием сердца его напутственную речь.
— Рестервес сам по себе очень неприятный город. Ты встретишь там много кого, но больше всего остерегайся парней, — Рик глянул сурово. — Я не хочу, чтобы ты лишилась девственности с каким-нибудь отморозком.
Я почувствовала, как щёки запылали. Да как он может говорить со мной на подобную тему? Рука уже потянулась к подушке, в желании его хорошенечко огреть, но тело словно онемело. Я вспомнила наставление отца. Добыть нужную информацию любым способом. Боюсь Рик, что то, чего ты боишься, может свершиться на самом деле.
— Пусть он будет с тобой, — Арикс стянул с шеи кулон в виде полумесяца из хрупкого горного хрусталя и, вновь сев, одел его на меня. — Он принадлежал когда-то одной женщине... Она сказала, что он приносит удачу. Я никогда его не снимал, теперь не снимай и ты.
Я была шокирована... этим жестом. И слёзы, которых не было, вновь потекли по щекам. Впервые Рик повёл себя как брат, который заботится о своей сестре.
— Я всегда буду его носить, — тут же кивнула я, чувствуя неловкость.
Арикс глупо усмехнулся.
— Надо же, словно мы с тобой и вправду близкие люди, — он почесал шею. — Ну, теперь увидимся только на твоих каникулах. Если буду в Рестервесе, то обязательно загляну. Береги свою невинность, иначе я самолично сверну шею той, что порочит честь моей семьи. Хотя… до этого явно не дойдёт. Я буду верить в твою порядочность.
Я лишь глупо улыбнулась. Это не звучало по-злому. Впервые это была глупая неуклюжая шутка.
— Увидимся.
Глава 2.
Было ранее утро, а я уже давно не спала и ходила из угла в угол в своей маленькой и укромной библиотеке. Прошли эти три злополучные недели и вот уже сегодня я должна отправиться в академию, для изучения магии. За всё это время я узнала много нового о мире, к которому раньше не имела ни малейшего отношения. Даже моя собственная мать выступила в роли учителя, объясняя мне прелести соития между мужчиной и женщиной. Всё, что она говорила, не укладывалось в голове, а прожигало жутким стыдом. Я никогда ни с кем не говорила о мужчинах. Да, я знала о том, что у нас разное анатомическое строение и даже в подробностях, ну только с научной точки зрения, была осведомлена в вопросе зачатия. Но то, что рассказывала мне мать... так красочно и подробно! Фу, неужели она это из личного опыта? Не хочу знать, что они там с отцом вытворяют наедине.
Моя вера в мужчин рухнула, теперь они предстали передо мной как похотливые животные, готовые в любой момент удовлетворить свою страсть.
Я не знаю, с чего вдруг отец решил, что мне нужно обязательно спать с этим преподавателем, ну или обольщать его. Ведь можно решить всё и обычной беседой, разве люди так не поступают? Он ведь преподаватель, а, следовательно — приличный человек. Ему нет нужды вступать в близкую связь с ученицей, которая хоть и совершеннолетняя, но абсолютно невинна. Эти мысли съедят меня, я ни о чём другом думать не могу. И очень боюсь...
Наверное, любая другая девушка на моём месте тоже бы не находила себе места. Печальным было то, что даже за советом не к кому было обратиться, и никто не мог бы меня успокоить и заверить, что всё будет хорошо. Непременно должно быть хорошо. Об это ведь и пишут в книгах!
Я выглянула в окно, солнце уже поднялось над горизонтом. Так-так-так, нужно успокоиться, всего лишь успокоиться.
Я сделала глубокий вздох и попыталась расслабиться.
Меньше думать о плохом, больше верить в хорошее.
Но тут же вновь кинулась ходить по комнате, вспомнив, какие наряды мне упаковали в мой чемодан. Женщина не должна надевать столь пошлые вещи! Я уж точно без них справлюсь. А ночные рубашки, они ж почти все просвечиваются, а на некоторые, словно тканью скупились или сшили из каких-то обрезков, уж больно открыты и коротки они были.