Да, именно монастырь, потому что теперь ни один благородный нормандец не возьмет ее в жены, да и родители отрекутся от нее. Она бросила взгляд в сторону повозки, где лежал Брайс, и ей на глаза попался надменный саксонский лорд.
А может, ей навсегда остаться в доме Эдрика? Кэтрин судорожно сглотнула. Ведь сакс даже не пытался скрыть своего презрения… Выходит, у нее нет будущего ни в его замке, ни в Кеттвике. Значит, ничего не поделаешь, придется ей уйти в монастырь, пусть даже мысль об этом ее ужасала.
Тут Кэтрин вспомнила, что как-то раз слышала о монастыре, находящемся неподалеку от Эвешем-Бридж. И говорили, что тамошняя настоятельница – женщина добросердечная и благочестивая. Значит, не так уж все плохо. Возможно, этот монастырь станет для нее прекрасным убежищем. Может быть, добрый сэр Дроган согласится сопроводить ее туда.
Интересно, как отреагировал бы лорд Эдрик, если бы узнал, что она дочь барона Генри Лаувета. Наверное, потребовал бы за нее огромный выкуп. Отец наверняка удивился бы – неужто она и впрямь выжила? Но согласился бы он заплатить за дочь, обесчещенную, по его мнению, скоттами? Нет, едва ли… Остается надеяться лишь на то, что лорд Эдрик забудет о ней, как только они доберутся до его замка. Тогда ей удастся ускользнуть незамеченной… и как-нибудь добраться до монастыря.
На рассвете саксы затушили костры и начали готовиться к походу. Дроган подошел к девушке и помог ей подняться.
– Вон за теми камнями есть укромное местечко. Если тебе надо уединиться, советую сделать это сейчас.
Кэтрин поспешила воспользоваться советом. Ей посчастливилось остаться в живых, и по здравом размышлении она поняла, что будет очень правильно посвятить остаток жизни молитвам и благотворительному труду. И вообще уж лучше монастырь, чем презрение родителей и высокомерное отношение знакомых.
Воины снова уложили Брайса в повозку Фергюсона, и все медленно двинулись на юго-запад, в сторону замка лорда Эдрика. На поясе у саксонского лорда висел меч, к седлу же был приторочен топор. А волосы распущенные, густые, черные, намного длиннее, чем носят нормандцы. И у висков – тонкие косички. Высокий и стройный, он горделиво восседал на лошади. Руки его были обнажены до плеч, и Кэтрин могла бы поклясться, что никогда еще не видела таких могучих мускулов, как у него.
Она старалась не смотреть на Эдрика, но, не в силах устоять перед искушением, то и дело поглядывала на молодого рыцаря. Его сила и ловкость поразили ее еще вчера, когда она наблюдала за его боем с Фергюсоном. В том, что она закричала и отвлекла сэра Брайса, был отчасти виноват лорд Эдрик. Если бы она не таращилась на него – такого ужасного и привлекательного, – то вполне могла бы выбраться из-под повозки и убежать от шотландцев.
А потом она перепугалась до смерти, и ее чуть снова не похитили. Если бы не сэр Дроган, пришедший на выручку, она, возможно, опять стала бы пленницей скоттов. Кэтрин вздрогнула при этой мысли. Пока ни один сакс не угрожал ей, и никто из них не обращался с ней дурно, если не считать отвратительного задания, которое лорд Эдрик заставил выполнить ее накануне.
Саксы накормили ее и взяли на ночь под свою защиту, хотя их предводитель, лорд Эдрик, смотрел на нее с неприязнью… и с презрением – также, как посмотрел бы любой нормандец, если бы решил, что скотты опозорили ее. Увы, теперь она уже не может называться добропорядочной женщиной, хоть ее честь и осталась нетронутой.
Похолодев при воспоминании об отвратительном нападении рыжего шотландца, Кэтрин поплотнее закуталась в одеяло. Фергюсон снял прямо перед ней штаны и чуть не изнасиловал ее. А Эдрик и Брайс видели ее с задранными юбками и с порванным лифом. Разве она теперь может без стыда смотреть им в глаза?
Сэр Дроган – единственный сакс, проявивший по отношению к ней надлежащую вежливость. Она сказала ему, что не привыкла ездить верхом, и он почти все время старался держаться рядом с ней – беседовал, отвлекал ее от неудобств путешествия.
– Леод Фергюсон и его люди сожгли Бракстон-Фелл два года назад, – говорил ей Дроган. – Справедливо, что он принял смерть от руки лорда Эдрика.
– Но лорд Брайс серьезно ранен…
– Роберт ответит за сие злое деяние.
Кэтрин нисколько в том не сомневалась. Лорд Эдрик сумеет отплатить за ранение брата, чего бы ему это ни стоило. Ей очень хотелось бы попасть под защиту этого могучего рыцаря, но, увы, о таком счастье она не смела даже мечтать.
– У тебя губа разбита, милая, – заметил Дроган. – Сильно болит?
– Немножко, – ответила Кэтрин. – Сущие пустяки по сравнению с тем, что могло бы случиться.
– Да, верно. Повезло тебе. Эдрик с Брайсом терпеть не могут, когда обижают женщин. Вот почему они кинулись на скоттов, не дожидаясь более благоприятного момента.
– Я очень им благодарна.
– А как насчет других ран? Я видел у тебя синяки…
– Нельзя ли ехать чуть быстрее, Дроган? – в раздражении обернулся к ним Эдрик, и Кэтрин пожалела, что в очередной раз привлекла к себе его внимание. Он смерил ее презрительным взглядом, без сомнения, вспомнив ее вчерашний позор. Конечно, он никогда не поверит, что она знатная леди. Да и ни к чему говорить ему об этом. Чем меньше Эдрик будет знать о ней, тем лучше. В таком случае он не заметит ее исчезновения.
– С чего вам сегодня-то сердиться? – рассмеялся Дроган. – Леод Фергюсон мертв, ваш брат жив, а вы не радуетесь такой удаче.
– Порадуемся, когда Брайс поправится.
– Отдадим его в заботливые руки Лоры, и он быстро поправится.
– Кто такая Лора? – шепотом спросила Кэтрин, дабы снова не навлечь на себя гнев Эдрика.
– Целительница из Бракстона и повитуха, – так же тихо ответил Дроган. Кэтрин уловила в его голосе нотки восхищения. – Она непременно вылечит Брайса.
Кэтрин очень надеялась, что так и будет, хотя не собиралась задерживаться в Бракстоне надолго. Да, ей следовало как можно быстрее добраться до монастыря…
Они ехали весь день, сделав лишь одну остановку, чтобы напоить лошадей и перекусить. К вечеру они добрались до небольшой лесной речки, и Эдрик отдал приказ разбить лагерь. Сам же, вооружившись луком и стрелами, направился в сторону от реки.
Кэтрин тоже решила прогуляться, но в противоположном направлении. Лорд Эдрик, конечно, очень хорош собой, но его презрительный взгляд пугал ее. Не хотелось бы встретиться с ним в лесу один на один.
Придерживаясь берега, Кэтрин вскоре набрела на укромное местечко, где можно было сбросить с себя одеяло сэра Дрогана. Она свернула его и положила на ближайший пень. Затем опустилась на колени у самой воды и начала смывать с себя грязь и пыль.
Сэр Дроган был прав – губа у нее действительно болела. Но сейчас это меньше всего ее заботило. Она попала в очень непростую ситуацию, и ей оставалось лишь надеяться, что она выбрала правильный путь. Уйти в монастырь – единственный способ избавить себя и свою семью от позора. Или нет?
Мысли ее вернулись к Эдрику, и Кэтрин вспомнила, как накануне он взял ее за горло. Но она тогда не испугалась, напротив, его прикосновение взбудоражило ее, возбудило. Эдрик не причинил ей боли, и Кэтрин была почти уверена, что он сознательно коснулся локтем ее груди. Возможно, в его глазах полыхал не только гнев…
Кэтрин бросило в жар при этой мысли, но она тут же постаралась забыть ее, посмеявшись над своими фантазиями.
Не мог он смотреть на нее с вожделением, это плод ее больного воображения. Но даже если во взгляде его действительно промелькнул мужской интерес к ее особе, то все равно она никогда не уступит саксонскому варвару. Это был бы очень странный союз, очень неразумный… К тому же он презирал ее и злился на нее из-за того, что она стала виновницей ранения Брайса.