– Ничего не выйдет, – заметил Эллиот, наблюдая за ее усилиями. – Вы можете сидеть, двигаться, даже стоять. Пользоваться ночным горшком. Единственное, чего вы не сможете, так это сбежать. Не тратьте понапрасну силы, лучше выспитесь хорошенько.
Властные нотки в его голосе настолько контрастировали с ее беспомощностью, что Федра оставила бесплодные попытки развязаться и повернулась на спину. Ее мятежный мозг протестовал, осыпая Эллиота безмолвными проклятиями, но ее тело испытывало восхитительное тепло и томление. Она с ужасом осознала, что эта вынужденная покорность возбуждает в ней желания, и весьма эротичные.
Судя по его самодовольному виду, Эллиот это знал.
– А вы отлично смотритесь, мисс Блэр. Такая прелестная, уязвимая и, осмелюсь добавить, покорная.
– Вы негодяй.
Он снова тихо рассмеялся. И ушел, оставив ее размышлять о том, насколько уязвимой и покорной он ее сделал.
Глава 5
Федра поднесла камею к утреннему свету, струившемуся в окно гостиной. В последние два дня, с тех пор как она скрестила оружие с мужчиной, чересчур уверенным в своем праве контролировать ее поступки, эта древняя вещица стала для нее чем-то вроде талисмана.
«Тебе следовало предупредить меня, мама», – подумала она. Хотя, возможно, Артемис не сталкивалась ни с чем подобным. Возможно, она была настолько далека от мужчин типа Эллиота Ротуэлла, что ей никогда не приходилось бороться с ними.
Федра представила себе свою мать, такую красивую, что при одном взгляде на нее захватывало дух. Никто и представить себе не мог, что за ее очаровательным лицом скрывается блестящий ум, пока она не высказывала свое мнение. Воистину она была королевой, вокруг которой, подобно пчелам, роились мужчины. Среди ее друзей было много ученых, художников и других мужчин, восхищавшихся ее интеллектом и образованностью. Многие любили ее и надеялись на большее. Их дом всегда был полон известных и талантливых людей.
Наверняка кто-нибудь из них пытался покорить ее. Не может быть, чтобы Артемис Блэр никогда не испытывала примитивный восторг от встречи с мужчиной, не уступавшим ей в уме и силе духа. Ей следовало предупредить дочь, что такой мужчина может появиться.
Выглянув в окно, Федра увидела лорда Эллиота, дававшего указания слугам синьоры Сирилло, занятым погрузкой багажа в карету, которая должна была доставить их обоих на пристань.
Ее глаза сузились, задержавшись на лице ее тюремщика.
Хорошо еще, что он не стал привязывать ее к кровати прошлой ночью. Федра всячески уверяла его, что не сбежит, но он уступил, лишь когда она поклялась могилой своей матери. Он заставил ее умолять, словно она рабыня, а он ее хозяин.
Ее мать, наверное, перевернулась бы в гробу. Артемис Блэр никогда бы не покорилась мужчине, хотя бы чисто символически. Она так и не вышла замуж за своего постоянного любовника, даже когда обнаружила, что ждет от него ребенка. Она не отказалась от своей свободы, от своей независимости, от права любить того, кого пожелает, даже когда обнаружила, что ей никто не нужен, кроме одного-единственного мужчины.
Федра взглянула на камею, согревшуюся в ее ладони. Правда, он оказался не единственным. В ее жизни был еще один мужчина.
Она была потрясена, прочитав об этом в мемуарах отца. Даже вспоминать об этом было тошно. Она всегда думала, что ее родителей связывает чистая любовь, свободная от оков, накладываемых долгом и законами, что их брак – слияние двух родственных душ, которое переживет вечность. Их союз был зримым доказательством того, что в мире существует иной, лучший путь.
Так и было на протяжении многих лет, пока не появился тот, другой мужчина.
«Человек этот, обаятельный с виду, был ловким аферистом, изобретательным и бесчестным», – писал ее отец. Федра помнила этот отрывок дословно. Выучила его наизусть, прежде чем отплыть из Англии.
«Он втянул Артемис в свои делишки, использовав ее самым бесчестным образом, что могло погубить ее репутацию и в конечном итоге послужило причиной ее смерти. Он обманывал ее так же нагло, как торговал поддельными древностями. Конечно, его разоблачение было лишь вопросом времени. Все предметы искусства, включая тот, что он продал ей, открыто выставлялись, и рано или поздно кто-нибудь мог догадаться об их сомнительном происхождении и положить конец его гнусной деятельности».
Пальцы Федры сжались, обхватив камею. Древности сомнительного происхождения. В приписке к завещанию говорилось, что камея найдена на раскопках Помпеи. Федра не сомневалась, что держит в руке один из предметов, которые имел в виду ее отец, – единственную ниточку, связывавшую ее с человеком, о котором шла речь.
«И в конечном итоге послужило причиной ее смерти». Она не могла выбросить эти слова из головы. По ночам ей снилась мать, какой она была в те последние недели, – задумчивая и рассеянная. Тогда это не слишком взволновало Федру, потому что для дочери у Артемис всегда находилась улыбка. Болезнь матери развивалась так быстро, что ее смерть явилась для всех шоком.
Взглянув вниз, Федра обнаружила, что лорд Эллиот смотрит на нее. Интересно, и долго он так стоит, наблюдая за ней?
Возможно, мужчина, сыгравший роковую роль в жизни ее матери, был похож на этого наглого типа. Достаточно Эллиоту взглянуть на женщину, чтобы привести ее в волнение и поколебать принципы, составляющие смыл ее жизни.
Едва ли она вправе упрекать Артемис в том, что та не смогла преподать ей столь важный урок. Она готова простить своей матери все, даже ее ранний уход из этого мира. Но если какой-то мужчина действительно использовал ее в своих низких целях и стал причиной ее смерти, это совсем другое дело. Дочь Артемис Блэр никогда не простит его. Если то, что писал ее отец, правда, она сделает все, чтобы уничтожить негодяя.